Глебова И.И.

Литература и диктатура: культура начала ХХ века в поисках идеальной власти (Эссе)

Конец XIX — начало XX в. — рубежное время для России. Эпоха «богоборчества», избавления от прежних богов (авторитетов, ограничений, принуждения и контроля) — в политике, экономике, науке, культуре. В этом смысле лозунг «Долой самодержавие!» — политический эквивалент призыва поэтов «сбросить Пушкина с корабля Современности». Поэты, как и политики, хотели вырваться из прошлого, а для этого убрать его главный стержень — царя, старую власть. Одни намеревались ее переучредить, другие — перепридумать. Политики искали свой идеал в «географии» (политическом устройстве передовой, демократической Европы), поэты — в культуре. И обрели его в Петре I — революционере на троне, демиурге петербургской России. За этим культом, вроде бы органичным для той культуры, скрывались ожидания, которые политически могут быть расшифрованы как «диктатура развития». Именно петровская модель преобразований (радикальный переворот, бросок из прошлого в будущее, во главе — вождь) была принята культурой в качестве нормативной для России. Революция и новый («октябрьский») мир с его апологией будущего, диктаторством, культом вождей стали ответом на поиски начала века, их проверкой.

В статье революция рассматривается именно как опыт, при всей его интенсивности и трагичности все еще недостаточно отрефлексированный, не оказавший никакого влияния на последующую политическую практику. При этом для политологического по своим задачам исследования автор привлекает художественные, по преимуществу поэтические источники, показывая, каким образом революционная практика (причем не только на старте, но и на финише столетия) высвечивает, насколько характерной в политическом и нравственном отношениях была «безответственная болтовня» поэтов.

DOI: 10.30570/2078-5089-2022-104-1-162-182

Страницы: 162-182

Особый путь русской революции

Подходит к концу год столетия русской революции. Время подводить итоги. Главный из них автор статьи видит в том, что Россия оказалась неспособна вырваться из плена Октября. В центре внимания специалистов и общественности – большевистская революция, Февральская – мало кому интересна, осуждена. Сверхкритическим остается отношение к царской России. Все исторические свершения страны общественная память приписывает советской эпохе. Задача данной статьи – показать многогранность русской революции, ее сложную социально-психологическую структуру, нелинейность событий. Автор задается вопросом: действительно ли она может быть вписана в ряд европейских революций конца XVIII – начала XX в.? И отвечает на него отрицательно. 1917 год открыл череду революций «нового типа», бывших не «локомотивами истории», а реакцией (в прямом смысле этого слова) на современность. Исторический финал русской революции – поражение многосотлетней эволюции страны в сторону большей свободы и современного устройства общества. Россия и теперь не преодолела это наследие.

DOI: 10.30570/2078-5089-2017-87-4-101-122

Страницы: 101-122

«Дворец»: как «реорганизовалось» государство в России (II)

Статья посвящена обоснованию гипотезы, согласно которой специфику современного российского государства лучше всего «схватывает» метафора дворца, использованная В.О.Ключевским для характеристики государства, сложившегося в России после смерти Петра I. По оценке И.Глебовой, «Дворец» представляет собой не отклонение от «правильного» государства (советского «общенародного» или западного правового) и не его извращение/«ухудшение», которое при желании можно исправить, а вполне самостоятельную форму правления, вызванную к жизни новыми условиями и старыми государственными традициями. Во второй части статьи, публикуемой в этом номере (начало см. «Полития», 2011, № 2), показывается, что главным стабилизатором «дворцового» порядка является массовый постсоветский человек – прямой и ближайший наследник человека советского с его опытом, ценностными и нормативными ориентирами, стратегиями самозащиты и социального продвижения, иллюзиями, комплексами и фобиями.

DOI: 10.30570/2078-5089-2011-62-3-70-91

«Дворец»: как «реорганизовалось» государство в России (I)

Статья посвящена обоснованию гипотезы, согласно которой специфику современного российского государства лучше всего «схватывает» метафора дворца, использованная В.О.Ключевским для характеристики государства, сложившегося в России после смерти Петра I. По оценке И.Глебовой, «Дворец» представляет собой не отклонение от «правильного» государства (советского «общенародного» или западного правового) и не его извращение/«ухудшение», которое при желании можно исправить, а вполне самостоятельную форму правления, вызванную к жизни новыми условиями и старыми государственными традициями. В первой части статьи, публикуемой в этом номере, описываются ключевые параметры постсоветского государства, сближающие его с «Дворцом», и анализируются причины, приведшие к возрождению в России государства подобного типа.

DOI: 10.30570/2078-5089-2011-61-2-60-84

Вопрос о власти в революциях 1917 г.: социокультурный контекст

В статье предложена трактовка событий 1917 как своего рода контрреволюции. По мнению И.Глебовой, ослабление самодержавия, полностью очевидное в эпоху Николая II, означало его уход от моносубъектности, избавление от насильнического, деспотического комплекса. Одновременно менялся традиционный алгоритм властвования, в соответствии с которым власть сращена с лицом. Разведение персонификатора с властью предполагало заполнение властного пространства правовыми процедурами. Происходила революция во власти, в ходе которой она преобразовывалась по европейскому образцу. Для самодержавия пришло время стать более современным, по форме и по существу, и последний монарх (внутренне сопротивляясь) эту тенденцию воплотил. Слабость (по русским меркам) николаевской власти, считает Глебова, не предрекала неминуемой гибели самодержавной системы. Напротив, в ней заложен был шанс на ее преобразование. Революция против власти этот шанс похоронила, уничтожив и монархию, и самое общество – в том виде, в котором оно сложилось к февралю 1917 г. Конструирование новой власти происходило под жесточайшим давлением архаичных народных представлений, то есть в направлении, противоположном николаевскому.

DOI: 10.30570/2078-5089-2010-56-1-5-29

Русский XX век: между смутой и порядком (часть II – От "развитого властепорядка" к смуте 90-х).

Как считает И.И.Глебова, в определенном смысле русскую историю, в том числе и в ХХ столетии, можно рассматривать как цепь колебаний в пределах двух полюсов: Смуты и Порядка. Во второй своей статье, посвященной анализу этого ритма отечественной истории, автор прослеживает его на временном отрезке от "сталинского порядка" до потрясений 90-х годов.

DOI: 10.30570/2078-5089-2006-40-1-13-50

Страницы: 13-50

Русский XX век: между смутой и порядком (часть 1 – От революции до сталинского порядка)

Как полагает И.И.Глебова, в определенном смысле русскую историю, в том числе и в XX столетии, можно рассматривать как цепь колебаний в пределах двух полюсов: Смуты и Порядка. В первой из двух своих статей, посвященных анализу этого ритма отечественной истории, автор прослеживает его на временном отрезке от революции 1917 г. до установления "сталинского порядка".

DOI: 10.30570/2078-5089-2005-39-4-5-33

Страницы: 5-33

Образы русской власти: феномен Великой Княгини Елизаветы

И.И.Глебова предпринимает попытку найти ответ на вопрос, чем вызвана привлекательность образа Великой Княгини Елизаветы для населения и для власти постсоветской России.

DOI: 10.30570/2078-5089-2004-34-3-170-200

Страницы: 170-200