Григорьев И.С.

Помощники суда: российский Конституционный суд и Уполномоченный по правам человека

Главная функция конституционного суда в большинстве стран мира — надзор за соблюдением конституции. Базовым методом осуществления этой функции является устранение нарушений по внешнему запросу: получив от заявителей информацию о нарушениях в виде исков или запросов, суд оценивает обоснованность этих исков/запросов и выносит свое решение по тому частному вопросу, с которым обратился заявитель, тем самым восстанавливая конституционный порядок в затронутой сфере правоотношений. Понятно, что для успешной работы подобной модели надзора одного лишь исправно функционирующего суда недостаточно. Необходима целая экосистема помощников суда, которые бы собирали релевантную информацию о нарушениях и поставляли ее судьям — практически как сырье, без которого конституционный нормоконтроль невозможен.

В статье анализируются отношения российского Конституционного суда с конкретным типом таких помощников — Уполномоченным по правам человека. Опираясь на количественный анализ базы данных решений Конституционного суда, автор прослеживает эволюцию этих отношений за период с 1999 г. по сегодняшний день и пытается выяснить причины, по которым, несмотря на растущую «дружественность» Конституционного суда к омбудсмену, роль последнего в конституционном процессе снижается.

DOI: 10.30570/2078-5089-2022-104-1-92-109

Страницы: 92-109

Миграция из австрийской в американскую модель конституционного нормоконтроля в Суде Европейского союза

В правоведении выделяются две основные модели конституционного надзора — американская и австрийская (европейская). В американской модели объем полномочий и относительная весомость конституционного суда в политической системе заметно выше, чем в австрийской. В статье описывается история зарождения этих двух моделей, объясняются различия между ними и ставится вопрос о том, насколько жестко задана граница между двумя этими идеальными типами и возможен ли постепенный, не требующий формальной конституционной реформы переход из австрийской модели в американскую. В качестве ответа на этот вопрос описан реальный случай такого перехода, осуществленного Судом Европейского союза в 1960-е годы. Этот случай примечателен именно тем, что изменение системы конституционного надзора стало следствием не проведенной извне реформы, а постепенной миграции из одной модели в другую. Подобно барону Мюнхгаузену, вытащившему себя из болота за волосы, Европейский суд сумел самостоятельно, посредством собственных решений перестроить порядок конституционного нормоконтроля в ЕС, приблизив его к американскому образцу.

В заключительной части статьи автор помещает эту миграцию в исторический контекст, демонстрируя, что успех строительства нового европейского правопорядка не был предопределен и складывался из решений, принимаемых судьями по каждому конкретному делу. Но в аналогичной ситуации оказывается любой национальный конституционный суд после смены политического режима. Как правило, новые конституционные суды создаются по «австрийским» лекалам и институционально находятся ближе к законодательной ветви власти, но для эффективного конституционного надзора им необходимо «мигрировать» в американскую модель, сблизившись с обычными судами. И в этом отношении для них может быть чрезвычайно полезен опыт Европейского суда.

DOI: 10.30570/2078-5089-2021-100-1-137-153

Страницы: 137-153

Стратегический подход к судебной политике и соотношение внешних и внутрисудебных институтов в организации судебной власти

В статье представлен обзор основных теоретических подходов к судебной политике, раскрывающих влияние на нее институциональных и неинституциональных факторов. Анализ существующих теоретических моделей судебной политики и взаимоотношений суда с ключевыми игроками, действующими на политической сцене, позволяет автору выдвинуть гипотезу, что, несмотря на общность теоретических оснований, между конституционными судами в авторитарных и демократических режимах есть очень важное различие. Суть его заключается в том, что при авторитаризме судьи имеют принципиально иные ожидания относительно перспектив смены власти и потому вынуждены иным образом выстраивать внутрисудебные институты. Если при демократии даже в периоды относительно высокой консолидации власти, побуждающей суд более внимательно прислушиваться к запросам правительства, такое повышенное внимание обеспечивается ситуационно, то при автократии оно требует некоего устойчивого, институционального решения.

DOI: 10.30570/2078-5089-2017-84-1-159-174

Авторитарная модернизация наоборот (Влияние трудовой реформы 2000–2001 гг. на политический режим в России)

В статье исследуется связь между реформой трудового законодательства, проведенной в России в 2000–2001 гг., и последующей трансформацией российского политического режима. На основе детального анализа предпосылок, хода и последствий принятия в 2001 г. нового Трудового кодекса И.Григорьев показывает, что постулируемая концепцией авторитарной модернизации зависимость между авторитаризмом и реформами может на деле носить прямо противоположный характер, ибо тактические шаги, которые приходится предпринимать правительству в относительно демократических условиях для проведения непопулярных реформ, меняют политический ландшафт, тем самым создавая потенциал для роста авторитарных тенденций.

DOI: 10.30570/2078-5089-2015-76-1-7-140-152

Причины провала первого проекта конституционного правосудия в постсоветской России

Статья посвящена анализу первого проекта конституционного правосудия в постсоветской России. Опираясь на теорию, связывающую институциональные характеристики конституционного суда и его взаимоотношения с правительством с конфигурацией инициирующих формирование данного органа элит и перспективами удержания ими власти, И.Григорьев рассматривает набор гипотетически возможных сценариев становления конституционного правосудия и показывает, что в России не был реализован ни один из них. Согласно его оценке, подобный поворот событий был обусловлен тем, что российский Конституционный суд был учрежден еще до возникновения политического ландшафта новой России. За его созданием стояло скорее желание укрепить национальный уровень власти в противовес союзному, чем стремление привлечь в политику беспристрастного арбитра, что спровоцировало элиты на неоптимальные ходы, достижение критической массы которых привело к краху проекта в целом.

DOI: 10.30570/2078-5089-2013-69-2-39-49