Миллер А.И.

Рост значимости институционального фактора в политике памяти — причины и последствия

Начало XXI в. ознаменовалось не только изменением общеевропейского нарратива памяти, но и переосмыслением самой природы культурной памяти. Вместо того чтобы рассматривать эту сферу как пространство изживания политического, в ней стали видеть неотъемлемую часть политики. В итоге прежний подход, ориентированный на преодоление разногласий как внутри отдельных стран, так и в межнациональных отношениях, уступил место антагонистическому подходу, в котором память оказывается полем непримиримых конфликтов. Следствием этих сдвигов стала интенсивная институционализация политики памяти. Другое важное следствие — изменение методологии изучения политики памяти, фокус на взаимодействии акторов и коммеморации как способе конституирования групп, а также иное понимание роли исследователя как участника тех процессов, которые он анализирует.

В России институционализация политики памяти началась с некоторым запозданием. Переломным стал 2012 г., когда были созданы Российское историческое и Российское военно-историческое общества, начата работа над Историко-культурным стандартом, а также над проектом, который позднее развился в тематические парки «Россия — моя история», принят закон об иностранных агентах. В том же году родилась инициатива «Бессмертный полк», годом позже — «Последний адрес». В статье обсуждается роль различных акторов в процессе институционализации политики памяти в РФ и та ситуация, в которой оказались историки и исследователи культурной памяти в новых условиях.

DOI: 10.30570/2078-5089-2019-94-3-87-102

Страницы: 87-102

Политика памяти в посткоммунистической Европе и ее воздействие на европейскую культуру памяти

Внимательно рассмотрев процессы, происходящие сегодня в сфере политики памяти, А.Миллер приходит к выводу, что в XXI столетии в результате взаимодействия западно- и восточноевропейской культур памяти произошла радикальная трансформация европейской политики памяти в целом. По его оценке, восточноевропейская модель, сфокусированная на страданиях своей нации и мотиве экзистенциальной угрозы, одержала верх над западноевропейской, в которой главную роль играла тема собственной вины и ответственности. Связывая такой поворот событий как с нежеланием элит ведущих западноевропейских стран вступать в жесткую конфронтацию с новыми членами ЕС по вопросам политики памяти, так и с утратой «старой Европой» уверенности в себе и в успешности ЕС как проекта интеграции, Миллер показывает, что при осмыслении в Западной Европе растущего напряжения в отношениях между Россией и ее соседями возобладали восточноевропейские механизмы коллективной памяти и конструирования идентичности.

DOI: 10.30570/2078-5089-2016-80-1-111-121

Политика памяти в России: год разрушенных надежд

Зафиксировав глубочайший кризис в сфере политики памяти в России, А.Миллер обращается к анализу тех событий и обстоятельств, которые привели к разрушению зарождавшихся площадок и форм диалога и сотрудничества в области исторического сознания между властью и обществом, а также между отдельными сегментами последнего. В статье убедительно показано, что ключевым фактором, обусловившим кардинальное изменение ситуации с политикой памяти в стране, был кризис вокруг Украины, постепенно переросший в кризис отношений РФ с США и ЕС. По оценке автора, при сохранении нынешнего тренда происходящее сегодня в России может стать началом длительного процесса мобилизации гражданского общества не просто на антилиберальной, но на некритично националистической платформе.

DOI: 10.30570/2078-5089-2014-75-4-49-57

Роль экспертных сообществ в политике памяти в России

Тщательно проанализировав эволюцию публичных стратегий в отношении прошлого в постсоветской России, А.Миллер фиксирует резкий рост числа более или менее организованных экспертных групп, занимающихся проблематикой политики памяти, а также существенные изменения в содержании общественной повестки дня в этой сфере. Поскольку во многих национальных республиках политика памяти находится в кричащем противоречии с задачей формирования общероссийской идентичности, на первый план выходит проблема единства исторического мифа на территории России. Вокруг этого аспекта политики памяти, считает автор, в ближайшее время развернется серьезная борьба, в которой важную роль могут сыграть экспертные сообщества.

DOI: 10.30570/2078-5089-2013-71-4-114-126