Конституция российского государства: формальная и реальная (29 января 2004)

- итоги первого десятилетия функционирования Конституции и контуры второго;

- Конституция как рамка политического процесса и ставка в политических играх;

- что выбирает российская элита – Конституцию или севрюжину с хреном? -

- эти и смежные вопросы стали предметом обсуждения экспертов.

Ведущий семинара - С.И.Каспэ (Фонд "Российский общественно-политический центр").

Во время заседания прозвучали специально подготовленные выступления Л.С.Мамута, А.Н.Медушевского, Т.Г.Морщаковой, В.Е.Чиркина.

NB!

Публикуемый отчет представляет собой сжатое изложение основных выступлений, прозвучавших в ходе семинара. Опущены повторы, длинноты, уклонения от темы, чрезмерно экспрессивная лексика. Отчет не является аутентичной стенограммой, но большинство прозвучавших тезисов, гипотез и оценок нашло в нем отражение.

А.Салмин:

Тема соотношения реальной и формальной конституции является фундаментальной для любого сложившегося государства. Разные пытались решить эту проблему по-разному. Одни старались привести в соответствие формальную конституцию с реальной, более или менее успешно это делая, другие признавали неизбежное расхождение между ними. Между этими двумя крайними точками существует масса промежуточных вариантов, которые нас одновременно предостерегают и заслуживают внимания. Сегодняшний разговор посвящен Конституции российской, которая для нас безусловно важна.

Л.Мамут:

В 1862 г. в Берлине, выступая перед собранием добропорядочных бюргеров, Фердинанд Лассаль провел различение между конституцией реальной и формальной. Такого рода различение – один из способов и методов принижения конституции как нормативно-юридического и политического акта. Воспринявший идею Лассаля Ленин всегда противопоставлял формальную конституцию, текст конституции реальному соотношению социально-классовых сил. Такое противопоставление всегда посрамляет текст конституции. Я не сторонник такого рода дихотомий.

Конституция 1993 года легализует и придает законную силу целям, нормам, институтам и процедурам, по духу и букве которых должны осуществляться государственно-правовое, социально-экономическое, культурное и прочее строительство. Многими авторитетами признано, что закрепленные в российской Конституции нормы и положения соответствуют мировым цивилизационным стандартам. Новейшее подтверждение дает этому проект Конституции Европейского Союза. Сравнение фундаментальных ценностей, провозглашенных Европой, с системой ценностей, закрепленных в Конституции Российской Федерации, показывает, что они однопорядковы и совместимы.

Есть три момента, которые в нашей Конституции по духу и букве совпадают с представлениями современного цивилизованного мира о политико-правовом устройстве социального общежития. Сохранность и нерушимость государственного суверенитета России. Система прав, свобод и обязанностей человека и гражданина. Наконец, та идея, что российское государство есть органическая и неотъемлемая часть мирового сообщества – преамбула и статьи 15 и 17. Это делает нашу конституцию своего рода "переходником", посредством которого Россия имеет возможность максимально удобным для себя образом включаться в глобализационные процессы.

Именно это качество будет доминировать в нашей Конституции на протяжении всего XXI в. Такое понимание позитивной роли Конституции далеко не всеми разделяется. Очень распространена ее сугубо отрицательная оценка. Существует представление о необходимости радикально поменять ориентиры нашего политико-правового развития таким образом, чтобы найти свой уникальный, особый, неповторимый, оригинальный и т.д. путь политико-правового развития. Сторонники этого пути считают, что принципы, содержащиеся в основном законе, непригодны, так как льют воду на мельницу глобализации, вестернизации и американизации и противоречаn исторической сути российской государственности. Упомяну три работы, хотя число им – легион. Работа профессора Василенко из МГУ "Политическая глобалистика"; работа г-на Величко из Санкт-Петербурга, "Философия русской государственности"; работа г-на Острецова, изданная в Ростове-на-Дону, "Введение в философию ненасильственного развития".

Авторы этих работ полагают необходимым позитивно интерпретировать идеи почвы, крови и веры. Поскольку светские, демократические и правовые государства ведут к опустошению человеческой личности. Сразу вспоминается Blut und Boden. Когда нас призывают позитивно осмыслить идеи почвы, крови и веры, мне становится страшно. Процитирую суждение профессора Величко: "русская идея как христианское учение о государстве, как основа философии русской государственности обладает как совокупность истинных знаний о человеке и человеческих союзах, власти и праве признаками единственно возможного пути духовного и социального развития. Все остальные, известные нам по истории политических и правовых учений и по современным событиям, политические системы представляют собой лишь отклонение от истины. Особенно эта оценка применима к государствам западной Европы, носителям либерально-демократических идей светского правового государства. Они наделяют христианские начала общественной жизни новым, разрушительным содержанием".

А.Салмин:

Мы говорим о ценностях, которые содержатся в европейской Конституции. Но проблема в том, что эти ценности мы понимаем по-разному. Нужна трактовка, позволяющая сделать их из декларативных операциональными.

В.Чиркин:

Первое: необходимо решить вопрос о характере публичной власти, о ее единстве и разделении. Ныне существующий подход противоречив, ибо в ст. 10 Конституции речь идет о трех ветвях государственной власти – законодательной, исполнительной и судебной, а в следующую статью включена еще и четвертая власть: ст. 11 говорит, что государственную власть в России осуществляют парламент, правительство, суды, и президент. Вообще видов публичной гораздо больше, чем было описано Монтескье: избирательная власть, контрольная, экзаменационная власть и т.д. Второе: публичная власть – это не только власть государства. Она есть и у субъектов федерации, и местное самоуправление – тоже публичная власть. Возникает путаница в отношениях разных субъектов власти и носителей суверенитета.

Третье: проблема федерализма. У нас до сих пор один равноправный субъект входит в другой столь же равноправный субъект. Конституционный суд мудро постановил, хотя они равноправны, но на территории того субъекта, который входит в другой субъект, действуют законы того субъекта, в который он входит. Как это понимать?

Четвертое: неоднократно говорилось, что у нас президентская республика. Но это не совсем так. У нас есть и черты парламентской республики, и черты президенциализма. А единой логики в их совмещении нет.

А.Медушевский:

Разрыв между формальной и реальной конституцией неизбежен в условиях догоняющего развития. Мы в последние 10 лет переживали переход от номинального советского конституционализма к реальному. Зафиксированные в Конституции нормы намного опередили реальность. Логика развития конституционализма в последнее десятилетие состояла в том, чтобы состыковать традиционную российскую реальность, традиционный антиправовой менталитет с логикой, представленной в Конституции. В этом и состоит противоречие формальной и реальной конституций. Мы перед выбором – поднять реальность до уровня Конституции или опустить Конституцию до уровня общества, убрать из нее все, что касается гражданского общества, прав человека и т.д. Есть сторонники и того, и другого пути. Нужно сделать все, чтобы формальная и реальная конституции достигли единства, но не в ущерб нормам действующей Конституции.

Напомню тезис немецкого юриста Георга Еллинека, различавшего изменения конституций и преобразования конституций. Изменения – это изменение текста, преобразование – это преобразование социальных условий, которые позволяют конституции функционировать так или иначе. И кроме возможности изменения российской Конституции, описанной в статьях 135 и 136, есть и возможности ее преобразования. Путем модификации политического режима в целом, путем указов, путем реализации федеральных конституционных законов и конституционных законов. Реальная проблема, которая перед нами сейчас стоит – это проблема Веймарской республики, классический пример изменения режима без изменения конституции. Очень хорошая Веймарская конституция продолжала действовать в период диктатуры. Есть очень много тревожных симптомов того, что такое развитие событий не исключено.

Итоги первого десятилетия функционирования Конституции таковы. С одной стороны, состоялась конституционная революция, покончившая с классовым советским правом. Россия перешла к реальному конституционализму. С другой стороны, Конституция закрепила чрезвычайно сильную президентскую власть. Есть внутреннее противоречие между первыми ее разделами и чрезвычайно сильной авторитарной властью. Из этого вытекают как сильные, так и слабые стороны нашей Конституции. В обществе весьма велик разброс мнений относительно предполагаемых изменений и преобразований Конституции. Некоторые хотят расширить социальные права в ущерб политическим, забывая при этом, что цена этих социальных прав очень высока, и это дорогое удовольствие могут позволить себе лишь очень обеспеченные страны.

Возникают противоположные концепции развития федерализма. Наш конституционный федерализм – это компромисс, возникший в условиях второго распада государства за одно столетие. Он стал продуктом не силы, но слабости власти в тот период. Современные публицисты пытаются выстроить различные логики развития федерализма – одни предлагают оставить все как есть, другие считают, что надо укрупнить субъекты, третьи предлагают упразднить федерализм вообще путем губернизации.

По-разному решается и вопрос о верхней палате. Если мы хотим оберегать status quo, нужна сильная верхняя палата, если мы хотим реформ, нужна слабая верхняя палата, как сейчас. Чрезвычайно важна проблема формы правления, которая у нас уникальна, ее невозможно определить в классических понятиях. Российская система разделения властей носит настолько своеобразный характер, что доступна для различных интерпретаций. Коммунисты интерпретируют ее как парламентскую модель, позволяющую восстановить советы. На противоположной позиции стоят сторонники превращения ее в режим президентской диктатуры.

В чем состоит выбор российской элиты? Если элита хочет стабильной ситуации, легитимности, хочет пользоваться благами жизни и севрюжиной в том числе – она должна помнить о необходимости и важности Конституции.

Ю.Рыжов:

Я хотел бы, чтобы все брали пример с Л.С.Мамута, сказавшего, что это Конституция XXI века. Но вряд ли это так. Мы опередили евроатлантическую цивилизацию в одном интересном аспекте. В последние годы политические технологии доминируют над партийной политикой – и у нас, и на Западе. Но у нас партийная система не сложившаяся, и теперь она скорее умирает, а политтехнологи у нас еще более наглые, чем на Западе. В 1996 г. сработали политтехнологии, в 2000 г. они сработали еще более успешно. Поэтому сейчас время заниматься не политикой, потому что политики нет, а есть только политтехнологии и административный ресурс. Сейчас можно заниматься только правозащитой, это все, что нам осталось.

А.Салмин:

Политические технологии могут и спасать демократию. Если бы у Бонапарта были политтехнологи, ему не понадобилось бы устраивать переворот.

И.Хакамада:

Сегодня, имитируя демократию, правит бюрократия. Она уничтожила политику как таковую, все политические инструменты принятия решений. И она пользуется именно Конституцией, расплывчатостью многих ее статей. Для нее Конституция – очень удобный документ. Общество фактически отходит от базовых ценностей, зафиксированных в Конституции. Элита действительно должна ответить на главный вопрос: опускать ли Конституцию до наших реалий или поднять наши реалии до Конституции? Но есть и третий вариант – оппозиция может предложить проект конституционной модернизации России, предложить внести поправки в Конституцию. Для того, чтобы вернуть партийность нашей политике и сделать невозможным захват власти бюрократией. Это может быть и парламентская конституция, и жестко президентская, но решающая эту задачу. Готовы ли мы действовать в качестве политической элиты, а не в качестве правозащиты? Готовы ли мы сделать нашим политическим проектом конституционную модернизацию? Около 20% населения сегодня живут в ожидании этого проекта, у них есть протест против сегодняшнего государства, его судебной системы, его исполнительной власти в лице администрации президента, контроля, против цензуры над всеми ветвями власти. Мы не имеем права уходить в правозащиту, потому что тогда мы никогда не получим власти. Нельзя отказываться от политики.

А.Медушевский:

Я хочу отметить опасность использования альтернативного проекта Конституции как политического или пиар-проекта. Эта идея была бы уместна, если существовало бы демократическое парламентское большинство, способное ее реализовать. В ином случае она будет реализована по украинскому образцу. Если сейчас предложить такой проект, его охотно поддержат.

И.Хакамада:

Нельзя молчать и бояться, что они опять все исковеркают. Не надо бояться пиара, это у нас уже национальный комплекс. Надо идти на опережение и предлагать свои альтернативные проекты. По-другому политика не делается.

В.Лысенко:

Конституция под конкретную политическую задачу, возникшую в ходе революции, и эта Конституция в 90-е годы сыграла неоценимую роль. Это Конституция суперпрезидентской республики, в которой максимально "опущена" представительная ветвь власти. Нарушение этого равновесия можно исторически оправдать, так как для модернизации порой нужна сильная мощная власть, с прогрессивным лидером, который способен провести реформы в неподготовленном обществе. Но власть сменилась, и не меняя Конституции, мы перешли к управляемой демократии и более жесткому политическому режиму. И гарантий, что мы вернемся к уважению демократических прав и свобод, что Конституция снова заработает в демократическом русле, у нас нет. Наша Конституция подчинена политической целесообразности, а не наоборот.

К.Лубенченко:

"Необходимость самовластья и прелести кнута" всегда оправдываются сохранением единства и целостности государства. Есть ли у нас сейчас независимость судей? Есть ли разделение властей? Есть ли возможность борьбы с коррумпированной бюрократией? Когда создавали эту Конституцию, боролись не за президентскую республику, а за сохранение старого принципа, который всегда действовал в России – принципа самовластия, самодержавия. Его и создали.

Ф.Шелов-Коведяев:

Менять конституцию предлагают от неумения, от отсутствия привычки, от нежелания работать по существующим правилам. Достигать результатов можно в любой системе, где есть определенные правила. Конституция содержит и необходимое, и достаточное для этого. Отсутствие вкуса к такой рутинной работе все время толкает нас к революциям. Что такое вообще конституция? Давайте тогда уж сразу Библию поменяем.

По поводу последнего вопроса – о выборе между конституцией и севрюжиной. Развитые демократии давно выбрали и то, и другое, они хорошо сочетаются.

Т.Морщакова:

Не Конституция виновата в наших проблемах. Судьба нашей реальности не зависит от того, будет ли прописана в Конституции президентская, полупрезидентская или парламентская форма. Если бы мы могли провести чудовищный эксперимент и записать парламентскую форму в нашу Конституцию, то увидели бы в нашем замечательном парламенте все то же "Единство". Такие события не программируются нормами Конституции и не могут быть ими предотвращены. Главная проблема – проблема политической зрелости общества. Буква Конституции ее не решает.

Говорят, что Конституция противоречива и пробельна. Я не согласна ни с одним из этих утверждений. Конституция – не инструкция, где прописано любое наше телодвижение, она такой и не бывает! Она только создает условия и механизмы для развития общества. В нашей Конституции они есть. А уж как общество будет развиваться, не в правовых, а в политических категориях – вопрос для политиков.

Л.Мамут:

Конституцию играет все общество, вся совокупность граждан. Как все мы, все 145 миллионов, ее играем, так она и реализуется. Если на протяжении 15 лет только и говорят, что власть – это зло, государство – это зло, что все мафиозно, коррумпировано и преступно, то какое гражданское сознание, какой конституционный патриотизм можно выработать у людей! Надо проводить строгое различие между конкретными лицами и институтами, не надо охаивать государство вообще! Без этого мы никогда не реализуем потенциал, который заключен в Конституции.

И.Яковлев:

Нужна ли России Третья федерация – по аналогии с французской Пятой республикой? Если рассматривать Конституцию как рамку политического процесса, то нынешняя Конституция оставляет много места для реализации самых разных проектов. За последние годы расстановка сил в органах государственной власти изменилась очень существенно, несмотря на то, что Конституция не менялась и не будет меняться. И несмотря на перераспределение полномочий и ресурсов в сторону президента, действующая Конституция сохраняет широкое поле для маневра демократических сил. Третья федерация России пока не нужна.

Ю.Полунин:

Конституция не идеальна. Но если воспользоваться понятиями математический логики, то конституция – это набор аксиом. Можно ли представить набор аксиом, который будет работать во всех случаях? Теорема Гёделя гласит, что нет. В рамках конечного набора аксиом всегда существуют утверждения, про которые невозможно сказать, истинные они или ложные. Конституция должна бесконечно совершенствоваться.

Л.Мамут:

А историю делают не нытики и не пессимисты.