Реконструкция правого фланга: структурная и/или идеологическая (25 декабря 2003)

- сценарии реорганизации российской правой – в парламенте и вне его;

- правые и либералы – необходимость различения и возможность взаимодействия;

- правые и консерваторы – что именно следует консервировать? -

- эти и другие вопросы стали предметом обсуждения экспертов.

Ведущие семинара – С.И.Каспэ (Фонд "Российский общественно-политический центр"), Д.С.Шмерлинг (Фонд "ИНДЕМ").

NB!

Публикуемый отчет представляет собой сжатое изложение основных выступлений, прозвучавших в ходе семинара. Опущены повторы, длинноты, чрезмерно экспрессивная лексика, а также те реплики, относительно которых авторами была сделана оговорка "не для печати". Отчет не является аутентичной стенограммой, но все прозвучавшие тезисы, гипотезы и оценки нашли в нем отражение.

В.Рыжков:

Выборы 7 декабря показали, что правый фланг провалился и структурно, и идеологически. СПС и "Яблоко" не удержали даже своего собственного избирателя. Причиной этому стали и лидеры обеих партий, и то, как была проведена их избирательная компания, особенно в случае с СПС.

Президент перехватил многие лозунги СПС, не столько политические, сколько рыночно-экономические. И с ним, а не с СПС, эти лозунги ассоциируются сегодня в большей степени. Многие избиратели СПС вообще не пришли на выборы, многие из тех, кто пришел, проголосовали за "Единую Россию", потому что связывали перемены в экономике с именем президента.

"Яблоко" потеряло свою правозащитную, оппозиционную идентичность, поскольку Явлинский последние года два больше был склонен к сотрудничеству с властью, чем к критике власти. Кто вообще сегодня избиратель правого фланга? Где доказательства, что он есть, кроме 4% СПС и 4,3% "Яблока"? Каковы чаяния этого избирателя, чего он на самом деле ждет? По опросам, 80% избирателей СПС и 60-65% "Яблока" в марте проголосуют за Путина. Соответственно, к кому обращена позиция "Яблока" и СПС по бойкоту президентских выборов и голосованию против всех?

Теперь о том, что происходит в Думе. Более 300 депутатов в "Единой России", порядка 40 человек в ЛДПР, 40 человек в "Родине" и 54 человека в КПРФ. Количество депутатов, которые, как я, не войдут ни в одну фракцию – 10-12 человек. Причем это далеко не только либералы, но и такие люди, как Геннадий Николаевич Селезнев, Светлана Петровна Горячева, которые к правому флангу явно не относятся.

29 числа будет внесена поправка в регламент, которая увеличивает порог численности депутатской группы до 55 человек. Это запретительная норма, смысл которой ясен – никаких групп в этой Думе не будет. Будет только четыре фракции и незначительное число депутатов, которые не войдут ни в одну фракцию.

Что нам делать в этой Думе? Нам троим, или в лучшем случае шестерым, или в совсем хорошем случае – семерым? Я думаю мы постараемся быть вместе, мы постараемся голосовать вместе, мы постараемся иметь публичную позицию по каким-то экономическим вопросам и вообще по вопросам внутренней политики. Постараемся координировать нашу деятельность в выдвижении законодательных инициатив, потому что, по крайней мере, этого права нас никто не лишал. По Конституции любой депутат может быть субъектом законодательной инициативы. Мы постараемся сделать так, чтобы все же был некий либеральный фланг, пусть даже незначительный по численности, но здесь численность уже не имеет значения. Принципиально, чтобы мы были, чтобы мы занимали публичную, открытую позицию. Нам почему-то кажется, что она будет услышана, будет востребована и СМИ, и экспертным сообществом, и обществом в целом. Отдельный вопрос в том, что будет делать "Единая Россия". Вопрос о политике "Единой России" переносится из самой "Единой России" в Белый Дом и в Кремль, и я не думаю, что сама фракция будет оказывать какое-то серьезное влияние на политику в стране. При этом там есть с десяток вполне либерально мыслящих людей, таких, как Александр Жуков, Виктор Плескачевский, Вячеслав Резник, Константин Косачев. И, учитывая характер выступления Путина в его общении с народом, где он давал вполне либеральные ответы, (в экономике и в социальной сфере, подчеркиваю, вовсе не в политической), полагаю, что Дума будет заниматься в основном продолжением рыночных реформ под руководством президента и правительства.

В политической же сфере возможно все, что угодно – и поправки в Конституцию, и продление срока полномочий, и снятие ограничений на третий президентский срок. Коммунисты при этом, конечно, будут в оппозиции, но у них чуть больше 10% мест, серьезной силой они не будут. ЛДПР не комментирую. Что касается "Родины", вероятно, она будет лавировать между левыми и Кремлем, и не исключено, что расколется.

Теперь о сценариях вне Думы. На правом фланге я их насчитал целых шесть, и одно это говорит, что ситуация в высшей степени неопределенная.

Первый сценарий – сохранение старых партий. "Яблоко" объединяться с СПС не хочет. СПС объединяться с "Яблоком" хочет, но не может, потому что "Яблоко" не хочет. После 15 января желания объединяться будет еще меньше, по мере того, как будет проходить первый шок. Я считаю, что сценарий сохранения status quo не имеет будущего, даже если произойдет некоторая перегруппировка сил внутри старых конструкций. Он пока действует, но только потому, что не запущен никакой иной сценарий.

Второй сценарий – объединение "Яблока" и СПС. На мой взгляд, это было бы лучше, чем status quo, поскольку все разговоры о том, что у них разный избиратель, что тема лесов их разделяет, как и тема ядерных отходов – это все несерьезно.

Третий сценарий – "объединение плюс", то есть объединение не только "Яблока" и СПС, но еще и целого ряда демократических организаций, таких, как партия Прусака, Республиканская партия Лысенко-Федорова, большое количество клубов, таких, как "Либеральная миссия".

Четвертый вариант – максимально широкая демократическая коалиция по образцу "Демократической России" 1989-90 гг., широкий демократический фронт, куда входят абсолютно все – от правозащитников до ассоциаций бизнеса, на платформе свободы, демократии, рыночной экономики, интеграции с Европой и т.д.

Пятый сценарий – "новые демократы", новый проект на вытоптанной поляне с новыми политиками и с новыми ресурсами. Например, Хлопонин, Рыжков, Задорнов, Федоров, Прусак, но без провалившихся старых либералов, без "Яблока" и СПС. Г-н Чадаев, который здесь присутствует, предлагает назвать его "Новые правые". Шестой вариант – "кремлевские либералы", когда политтехнологи из администрации президента, наблюдающие, как мы можем предполагать, с радостью за титаническими усилиями СПС и "Яблока" изменить все, ничего при этом в себе не меняя, запускают свой проект. На мой взгляд, на фоне бессилия старых партий он мог бы иметь некоторый успех. Потому что "Яблоко" и СПС все равно ничего не могут, и если на их месте Кремль начнет делать что-то свое – почему бы и нет?

Крах СПС и "Яблока" на этих выборах совершенно не случаен, он отражает идейный, персональный и организационный кризисы. Этот крах требует глубокой перестройки, которая должна привести к исчезновению этих двух партий как отдельных партий. Оптимальный сценарий – это объединение "Яблока" и СПС с уходом наиболее одиозных их лидеров, с выводом на передний план новых лидеров и с привлечением правозащитных клубов, миссий, организаций. Не все, конечно, лидеры должны уходить. Например, Ирина Хакамада – я был бы счастлив, если бы в этой вновь созданной партии она стояла бы в первом ряду. Я даже предлагал название СДС – Союз демократических сил. На мой взгляд, эта сила могла бы иметь все шансы – не отрицая прошлого, не упраздняя ту региональную сеть, которая есть у "Яблока" и СПС, – занять либеральную нишу к 2007 г. То есть сочетание третьего и четвертого вариантов представлялось бы мне оптимальным, но ни "Яблоко", ни СПС к нему совершенно не готовы, поскольку не осознают глубину того кризиса, в котором они оказались.

Надо воспользоваться ситуацией, чтобы убрать слово "правые" из самоназвания этого фланга. Он должен называться демократическим или либеральным. Хотя "либеральный" несколько хуже, шлейф тянется не очень хороший за этим словом. Что касается идеологии, то здесь есть три темы: отношение к Путину, отношение к 90-м годам и отношение к будущему.

Первое. Просто сказать "Я за Путина" или "Я против Путина, это означает избирателю СПС и "Яблока" ничего не сказать. Путина надо критиковать безусловно, но по конкретным пунктам и по конкретным точкам, где либералы расходятся с властью.

Второе. Отношение к 90-м годам. Не надо защищать все 90-е годы, там было сделано много чудовищных вещей, в том числе конкретными лидерами СПС. Надо пересмотреть свое отношение к 90-м, назвать вещи своими именами, выработать общие взгляды на 90-е годы, на такие просчеты, как монополизация экономики, социальное расслоение, чудовищная коррупция (с которой никогда всерьез борьба не велась), и назвать все это своими именами. Защищать 90-е годы в глазах нашего народа бессмысленно. Народ уже оценку 90-м годам дал, и вполне ясную.

Третье. Отношение к будущему. Либералы должны предложить образ России будущего, который будет серьезно отличаться и от путинской России, и от 90-х годов со всеми их ошибками и преступлениями, и при этом будет привлекателен не только для 5% либералов, но и для более широких слоев населения И вот в этом случае такая партия могла бы претендовать на серьезный результат в 2007-2008 гг.

И.Хакамада:

Мы проиграли объективно. В силу того, что большевистский либерализм не воспринимается нашим электоратом. Никогда либералы не были либералами в политике. Они были либералами в экономике, но не в политике. И это наш электорат понял и почувствовал. Мне с большим трудом удавалось проводить идеи административной реформы и борьбы с бюрократией, потому что большинство в партии считало, что это все чепуха. Егор Гайдар на меня всегда смотрел волком, как только я заговаривала о реформе правительства. То же самое и относительно демократии, демократических процедур. И именно поэтому наш электорат понял, что мы – рыночные большевики. Мы проиграли, и слава Богу – продемонстрировали, что такой, имитирующий либерализм, проект неудачен.

С "Яблоком" тоже понятно. Если вы правозащитники, если вы в оппозиции к Путину, то зачем же с Путиным было все время о чем-то договариваться, ходить вокруг него? Каждый расслабился, поговорив с Путиным, решив, что чего-то ему нарисуют. И на этом завалились все. Полностью согласна с Владимиром Рыжковым, что если не поймут, если не проанализируют, не покаются, не признают ответственность за ошибки, не поймут, что и "Яблоко", и СПС – трупы, не попытаются сделать что-то новое – это конец, нам всем конец.

Всю ответственность за всю политику на себя берет власть. Это очень хорошо, потому что теперь нет никаких имитационных партий, никаких фигур, на которые можно указывать пальчиком и говорить: "Они не те законы приняли". Только партия власти в широком смысле слова, включая и Думу, и правительство, и президента, несет ответственность за все то, что будет происходить дальше.

Каким может быть новый либеральный проект? Прежде всего – его нельзя реализовать "с нуля" Политика – вещь консервативная, имеющая историю. Быстро и на пустом месте можно создать только PR-проект Кремля. Но если нужна настоящая партия, то нужно мобилизовывать финансовые и людские ресурсы общества, а это тяжелая организационная работа. Поэтому нужна максимальная преемственность, иначе к 2007 г. мы получим не "Яблоко" и СПС, а штук шесть демократических партий, которые будут отбирать друг у друга проценты. Если, конечно, выборы состоятся, если не изменится само государство.

Можно создать что-то вроде шираковской партии. Это же такой ствол, от которого отходит и социал-демократическая ветвь, и рыночная. Или по модели Рыжкова – очищение двух партий, их рядов, сохранение эффективных структур, привлечение новых ресурсов, новых людей. Кстати, такой подход может быть профинансирован, и под это есть реальный ресурс.

Есть мнение, что правительство будет продолжать рыночную политику, опираться на рыночных людей, Путин это возьмет на себя. И об этом не надо беспокоиться, нужно больше уходить в политические свободы, в защиту прав человека, в защиту СМИ, выстраивать такую более либеральную позицию. Я с этим совершенно не согласна. В силу того, что политическая власть находится в руках бюрократии и через административный ресурс сливается с властью экономической, такая модель не будет эффективной. Мы не можем не говорить об этом, и мы не можем не работать с экономикой. Но и в этом отношении, и во всех других партия должна опираться на сеть структур гражданского общества, не ограничиваясь формальными предвыборными поездками по регионам.

И последнее – Путин. Я считаю, что это политическое движение должно находится в оппозиции к Путину и объявить об этом серьезно, фундаментально и последовательно.

Вопрос:

Ирина, назовите, пожалуйста, пару точек экономических расхождений с президентом? Конкретно.

И.Хакамада:

Я не люблю олигархов, потому что олигархия и представляет собой слияние бизнеса и политической власти, только с другой стороны. Но селективное использование арестов означает, что власть обращается с бизнесом "по понятиям". Это феодальные отношения, а не капиталистические.

Второе. В экономике не существует до сих пор серьезного антимонопольного регулирования.

Третье. Засилье бюрократии. Сколько можно обещать людям, что мы его ограничим?

Г.Сатаров:

Избиратели на самом деле делятся на две категории: те, кто рыночные реформы не видит и, соответственно, ни с чем не соотносит, и те, это как раз избиратели СПС, которые с президентом соотносят утроение коррупционных поборов за последние годы. Не может быть никаких ассоциаций президента с рыночными реформами, потому что это не реформы, а имитация.

Где доказательства существования демократического электората? Нормальные социологические исследования показывают, что он существует, что он медленно, но уверенно растет, это единственный растущий электорат в стране. Это значит, что есть политический спрос. Проблема в том, как организовано политическое предложение.

Следующий вопрос – кому адресована идея бойкота выборов? Демократический электорат в шоке, в идеологическом и политическом вакууме, он потерял свою социальную идентичность, которую нужно восстанавливать, и восстанавливать ее должны политики. Есть два способа ее восстановить. Первый: еще раз показать себя или кого-то другого электорату и пообещать победу на выборах и восстановление политического представительства. Такой технической возможности на президентских выборах нет. Второй способ – бойкот. Но какой? Сейчас идея бойкота понимается как вынутая из кармана фига. Но бойкот вполне возможно трансформировать в позитивную политическую акцию. Если удастся договориться тем политическим силам, которые считают себя проигравшими по вине фантастически, рекордно изнасилованной политической конкуренции, то объединяться им надо во имя очень простой позитивной программы: программы восстановления нормальной политической конкуренции в стране и нормальных выборов как ключевого элемента демократии. Поскольку режиму срыв президентских выборов – а он в случае успешного бойкота суперреален – абсолютно не нужен, то появляется предмет для нормального шантажа. Мы не участвуем в выборах, потому что это не выборы. Мы будем в них участвовать с того момента, когда они начнут превращаться в выборы. Мы считаем, что они начнут превращаться в выборы после того, как в отставку будут отправлены чиновники, которые занимались манипулированием, после того, как в отставку будет отправлена избирательная комиссия, которая покрывала это манипулирование вместо того, чтобы обеспечивать политическую конкуренцию, после того, как будет изменен избирательный закон, который всему этому способствует…

(Смех в зале)

Коллеги, я понимаю этот смех , вы отвыкли от того, что в политике возможно оппонирующее действие. Вы привыкли к тому, что политология свелась к вылизыванию ануса у политиков. Набор таких требований может быть не исполнен властью, но он может быть услышан избирателями, и в таком варианте бойкот может быть реализован. Другое дело, что я понимаю, что он реализован не будет.

Против всех голосовать бессмысленно. Это не сорвет выборы, поскольку нельзя получить "против всех" больше, чем "за" президента. А снизить явку ниже 50% абсолютно реально. Явка и так падает, вы учтите, что многие не придут, потому что считают победу Путина предрешенной. Вбросить больше технологически возможных 5-7, от силы 10% нельзя.

Реплика:

Можно.

Г.Сатаров:

Если Вы можете это доказать, то чем мы здесь вообще занимаемся? Линия размежевания проходит не между партиями. Она проходит между сферой политики и бюрократией. Все четыре года происходило подавление сферы политики бюрократией. Все, что произошло, выталкивает политику из сферы открытой парламентской дискуссии во внепарламентскую сферу. Власть не осознает, что политику в принципе уничтожить невозможно. Люди сами себя запаивают в котел и ставят его на огонь.

Нужно формировать широкий демократический фронт, демократический в смысле приверженности к демократии как таковой. Неважно, кто придерживается этих базовых ценностей, коммунисты, либералы, социал-демократы, потому что сейчас проиграли все, и потому объединить можно тоже всех. Этот фронт нужен не для того, чтобы ваять новую партию. Ключевая задача – создать ситуацию, в которой это ваяние будет хоть сколько-нибудь осмысленно, когда будет восстановлена политическая конкуренция.

В.Жарихин:

Произошла парадоксальная вещь. Наши правые, которые себя только называли правыми, вырастили из своего электората действительно настоящих правых. Это настоящие правые, потому что они либералы в экономике, государственники во внутренней политике и империалисты во внешней. И эти правые закономерно ушли к Путину. Один путь – догнать их, и такая попытка была, "либеральная империя". Второй путь – уйти в правозащитничество, но здесь есть проблема. Является ли для именно того электората, на который рассчитывают наши либералы, для тех людей, которые являются двигателями российской экономики и российской жизни вообще, правозащитная тематика актуальной?

Демократия – это механизм гласного, публичного выбора политической позиции, и абстрактно выступать за демократию бессмысленно. Надо сначала политическую позицию предъявить, и только потом потребовать, чтобы народу предоставили возможность выбрать между этой позицией и противоположенной.

Единственный мужик в СПС – это очаровательная Ирина Хакамада, потому что она анализирует, а остальные бьются в истерике. И надо действовать скорее. Глазьев откровенно и прямо намекнул, что будет выдвигаться. Значит, против правого Путина будет выступать левый и достаточно серьезный соперник. И если правые своего кандидата не выдвинут, то будет, как в 1996 г., когда пришлось выбирать между "демократом" Ельциным и коммунистом Зюгановым. А сейчас придется выбирать между "демократом" и "либералом" Путиным и Глазьевым.

И.Хакамада:

Я единственный из руководителей двух партий, который считает, что решение не выдвигать своего кандидата – ошибка. Я считаю, что нужно было выдвигать, но теперь это выдвижение может быть только самостоятельным.

В.Никонов:

Поражение правых действительно было случайным, они могли получить не 4%, а 5.1%. Если бы их стратегия была другой, если бы они действительно ориентировались на свой электорат, а электорат у так называемых правых есть, примерно 15%. Погубила правых низкая явка. Если бы явка была 65%, получили бы вы 5.1%. Но явка была 56%. Народ просто не доехал из Барвихи до Ново-Косино, где он зарегистрирован, и не вернулся с Канар. Кроме того, оказалось, что на эти 15%, которые в условиях низкой явки превращаются в 10-11%, было семь претендентов. "Яблоко", СПС, плюс "Автомобильная Россия", которая неожиданно получила 1%, "СЛОН", зеленые, Партия развития предпринимательства, конституционные демократы и т.д. Весь свой электоральный массив правые выбрали, но просто случайно получилось, что никто из них не набрал 5%.

Но если бы они не проиграли сейчас, то проиграли бы в следующий раз. По той причине, что голосование было классовым. За СПС голосовали имущие, за "Яблоко" голосовала либеральная интеллигенция. Тот факт, что у нас доля имущих и либеральной интеллигенции не превышает 4% в каждой категории – вина тех людей, которые руководили Россией на протяжении 90-х годов.

Проблема Путина. Я считаю, что это очень серьезный вызов для демократических сил, потому что Путин, по крайней мере, в экономической политике воплощает гораздо больше либеральных идей, чем Ельцин воплотил за все 90-е годы.

Фактор Запада. Говорят, что электорат либералов, западников растет. На самом деле он сокращается после расширения НАТО, бомбардировок Югославии, второго расширения НАТО и бомбардировок Ирака. Эти события скачкообразно сокращали электорат правых.

Потерпев поражение на этих выборах, правые решили покончить жизнь самоубийством. Партия является партией только тогда, когда она участвует в выборах, причем в выборах наиболее важных, выборах президента страны и т.д. Если партия в выборах не участвует, она теряет свой электорат, и теряет его навсегда, электораты не возвращаются. Та партия, которая выпадает из политического процесса, ни разу ни в одной молодой демократии в него не возвратилась.

Что касается разговора о нечестных выборах, Георгий Александрович, вспомним 1996 г. По сравнению с тем, что мы делали тогда...

(Смех в зале)

Выборы, которые прошли в 2003 г., были наиболее чистыми по сравнению со всеми предыдущими. Те же самые гербициды, которые применялись и в 1996 г., и в 1999 г., тоже были использованы, но в гораздо меньшей концентрации. Я являюсь инсайдером во всех избирательных кампаниях, начиная с первой, и я могу сказать, что в этой избирательной кампании грязи было меньше, чем обычно. Недовольство связано не с процедурой, а с результатом. Если мы ищем совершенства, то страна, где мы должны его искать, Россией не называется. Что касается возможности сорвать выборы, то это просто иллюзия. Никогда президентские выборы не срываются.

Путин ясно сказал о будущей партийной системе, что будет правоцентристская партия, будет левоцентристская и будут маргиналы. Там действительно есть схема. Правоцентристская – это "Единая Россия", левоцентристская – это Народно-патриотический союз, уходящий под контроль Глазьева, все остальные – маргинальные. Глазьев подбирает все, что угодно, включая, может быть, и ЛДПР, а если она не подбирается, то будет маргинальной. В любом случае в этой схеме никаких правых нет и не будет. Последнее общение Путина со страной показывает, что Путин на самом деле на порядок правее страны. Что такое правый? Правый – это сторонник более или менее свободной экономики, это сторонник традиционных ценностей, моральных, духовных, церковных и т.д., это сторонник сильного государства и независимой внешней политики. Правые – это и есть наш президент и "Единая Россия". Изменилась партийная система, в которой коммунисты противостояли либералам. Провалились и те, и другие. Нет и не будет ни коммунистов, ни либералов. Возродить эту систему, поднять правое движение можно, но только в том случае, если правые выставят кандидата. Не участвуя в выборах, правые совершают самоубийство и уходят в историю.

С.Ознобищев:

Кампания была исключительно невнятная. Правые не смогли сформулировать сколько-нибудь внятных программных посылов, способных привлечь молодежь, то есть тех, кто и должен был бы голосовать за правых. И если молодежь ходила голосовать, то "назло", в первую очередь за ЛДПР.

А.Чадаев:

Мы исходим из того, что правый избиратель – это избиратель, у которого все более или менее нормально, который себя в постреформенной России более или менее нашел. У него есть зарплата, работа, есть более или менее место в жизни, видение себя. Он поэтому совершенно не понимает, с какого перепуга он должен со знаменем в руках бежать и либо бороться за свободу слова против начальства, либо же, наоборот, бороться вместе с начальством против каких-нибудь гадов – олигархов и т.д. А превратившиеся в телекартинку партии, которые претендовали на его голос, ничем другим вообще не занимались. Они решали глобальные проблемы. А у человека работа, зарплата, дом, семья, он любит свободу и любит свою страну, он понимает, что эти тоже любят свободу, но совершенно не понятно, любят ли они страну. В итоге он, скрепя сердце, голосует. Но он не хочет голосовать за "Единство", потому что там не любят свободу, и не хочет голосовать за СПС, потому что там не любят страну. Он голосует против всех или за Жириновского, что на самом деле тоже против всех, или остается дома.

Кроме того, его волнует судьба своего подъезда и чистота канализации больше, чем судьба родины. А СПС выдвигает кандидатов на думские выборы и не выдвигает, например, кандидата в Москве, ни в мэры, никуда. И я как правый избиратель вынужден был голосовать за Лебедева на мэрских выборах, только потому, что он за три дня до выборов вышел из "Родины", а так голосовал бы против всех. Я не понимаю, почему четыре года назад мне было за кого голосовать на выборах мэра моего города, а теперь не было.

До тех пор, пока партии будут только парламентскими, до тех пор, пока они не будут в каждом районе и в каждом городе говорить о тех проблемах, которые там, внизу, существуют, до тех пор не будет политики и мы не увидим реальных правых партий.

Д.Поспелов:

СПС проиграло на двух полях – поле идеологическом и поле политтехнологий и PR. И там, и там они наделали кучу ошибок – системных и структурных. Они не знают и не понимают, кого они призывают голосовать за них. Они не знают своего избирателя. Продолжать говорить об объединении СПС и "Яблока" – глупо. Это не нужно, они работают на разных избирателей.

Реконструкция правого фланга – там нечего реконструировать! Правый фланг нужно создавать. Заново, с нуля, искать новых лидеров. Четко прописывать идеологию, четко прописывать последовательность действий, а после этого думать о создании широкой демократической коалиции – с социал-демократами, с правыми центристами, с крайне правыми силами – консерваторами и т.д.

На самом деле эти выборы не чище и не грязнее, чем обычно. Просто в отличие от 1993, 1995, 1999 гг. на этих выборах не появилось ничего нового. В технологиях, а не в партиях. Мы не увидели новых ходов. Поэтому мы говорим, что выборы были честнее.

А.Юсуповский:

Это надо было хорошо подумать, чтобы догадаться Чубайса включить в тройку СПС, чтобы Коха назначить. Я удивляюсь, что там не было Лисовского и Евстафьева. Тогда еще красивей бы звучали слова о нечестных выборах.

Резкая "патриотизация" нашего истеблишмента ставит перед правыми экзистенциальную проблему выбора: зачем мне голосовать за Чубайса, если у меня есть Путин?

С.Туманов:

В официальной коммунистической идеологии, наряду со многими другими недостатками, был совершенно бездумный исторический оптимизм, непонимание того, что каждый исторический процесс имеет свои вполне определенные временные ресурсы. Наши либералы советские по происхождению, у них та же временная матрица сознания. У них была та же уверенность в стоящей за ними исторической правде, в том, что каких бы исторических и политических ошибок они не наделали, политическое бессмертие им гарантировано.

Борьба либералов с коммунистами привела к тому, что значительная часть бюрократии сплотилась в единую политическую силу, откололась от коммунистов, стала достаточно монолитной и преследует свои интересы.

Правые наделали ошибок потому, что у них не было и нет сильного хозяина. Под хозяином я понимаю ту социальную силу, перед которой надо отвечать. Формально границы электората определяли. Но либералы ощущали себя и действовали как партия всего народа. Не нынешнего народа даже, а того, который должен прийти на смену сегодняшнего.

М.Волькенштейн:

Сегодня среди электората СПС, точнее, в потенциальном электорате, формально определяемом как те, которые в принципе не отвергают для себя возможности проголосовать за СПС, рейтинг Путина на 10% выше, чем у населения в целом. Лозунг прошлой избирательной кампании – "Путина в президенты, Кириенко в мэры" – живет в сознании населения. Я уверена, что до сих пор 80% тех, кто проголосовал за СПС, уверены, что там есть Кириенко. И поэтому я не согласна с тем, что если бы СПС ушел в оппозицию к Путину, он прошел бы в Думу. Уверена, что нет.

Когда началась история с Ходорковским, мы провели исследование на этом потенциальном электорате СПС по отношению к аресту Ходорковского. Где-то 60% эта история очень не нравилась. Им задали следующий вопрос: понимают ли они, что это Путин? Да, понимают. Мы спрашивали: как вы считаете, СПС должен или не должен выступать в связи с этим с какими-нибудь заявлениями? 90% сказали, что не должен. То есть у СПС были объективно очень тяжелые условия. Они попали в ситуацию, когда им надо было резко, четко и правдиво выступать в оппозиции к президенту, а делать этого они не могли по электоральным соображениям.

Большинство тех, кто не идет на выборы, делает это не из соображений активного протеста. Люди, которые хотят активно протестовать, что-то делают. Либо они голосуют за Жириновского, либо они голосуют за Явлинского, либо они голосуют против всех, но дома они не сидят. Люди не идут на выборы, не участвуют в них от унылой скуки. Это ощущение унылой скуки, которое исходит от потенциального либерального электората, очень существенно. Бойкот выборов не может пройти в этой ситуации.

И.Задорин:

Замечательную партию, сеанс одновременной игры на трех досках, сыграла "Единая Россия". Со всеми тремя секторами электората шла своя работа. Левых – просто замочить. Центру – не дать собраться (имею в виду кучу малых центристских партий, у которых действительно был потенциал создания достаточно мощного альянса). С правыми была самая замечательная партия – отстройка от них, и, таким образом, демобилизация их электората. В самом начале года мы говорили о том, что на правом фланге будет играть в том числе "Единая Россия". Электорат "Единой России" существенно пересекался с электоратом правых. У правых не оказалось объекта, с которым они бы могли спорить и тем самым мобилизовывать электорат.

Мы попросили ВЦИОМ в их последнем исследовании задать вопрос: "За кого вы голосовали в 1999 г.?". Результаты таковы. То, что от "Яблока" электорат ушел в "Родину" – это миф. Часть перешла к СПС, другая часть – в никуда. От СПС ушли в "Единую Россию", естественно. К "Яблоку" тоже часть перешла. На третьем месте – неучастие в выборах. И только на четвертом – переход в "Родину". Еще одно обстоятельство: наибольший успех у СПС был на участках, расположенных в США. То есть демобилизация привела к тому, что реальный электорат правых просто не пришел на выборы. Демобилизация в том смысле, что не было предложено никакого нового дискурса, под который правый электорат мог бы собраться. Не хотелось бы удобных мифов, объясняющих неуспех правых административным ресурсом и управляемой демократией. И в целом правые без них обходятся.

Но нельзя игнорировать случаи, когда управляемая демократия проявлялась в особенно непристойном виде – в отдельных регионах, в частности, в Башкирии. Там осталась выжженная электоральная пустыня. Я не представляю, каким образом избиратели Башкирии, после того, что там случилось, смогут ходить на какие-то выборы и кого-то еще избирать.

Г.Сатаров:

Башкирия отличается от других регионов только одним. Там против Рахимова сначала играла партия власти, поэтому Рахимов, который делал то же самое, что сама партия власти делала в Чечне, в Петербурге и во всех других регионах, оказался в странной ситуации. Он сначала получил сигнал, что так можно, а потом та же самая партия власти, которая все это делала повсеместно, ударила ему по рукам. На первом туре. На втором они уже договорились. Вся ситуация в Башкирии выплеснулась наружу только потому, что это было выгодно партии власти. Но все то же самое происходило во всех других регионах. Поэтому в принципе невозможно сравнивать эти выборы с предшествующими, потому что никогда не было такого информационного дисбаланса. Никогда не было такого управления тематикой дискуссий. Никогда не было выдачи билетиков на выборы, никогда не надо было заносить по 300 тысяч, 500 тысяч долларов за одно то, чтобы участвовать в выборах. Что мы, не знаем этого? Что мы прячем голову подмышку. Нам что, неприлично об этом говорить? Никогда не было так страшно говорить об этом, вот и все.

Э.Паин:

Мы обсуждаем в основном вопросы политических технологий. Мы не говорим о содержательных аспектах того, что сплачивает или не сплачивает электорат. Наш аналитический стол экспериментально показывает, почему не может собраться демократическая общественность. Пока мы не поймем, как меняется страна, не будет продвижения по пути создания новых партий и объединений. Между тем еще в феврале я видел опросы, которые показывали, что 40% из людей, полагавших, что в стране нет партий, которые бы их удовлетворяли, хотели бы видеть партию национал-патриотического типа. В этом смысле "Родина" возникла не случайно, она могла бы собрать еще больше голосов. Анализировать нужно эти изменения, а не то, кому добавили полпроцента, кому один процент… Люди, которые именую себя кто демократами, кто правыми, понимают, что их шансы быть представленными в политической системе уменьшаются.

Ю.Коргунюк:

Итоги выборов продемонстрировали, что наш либерализм имел инерционную природу. Это далекие отзвуки либерального и демократического подъема, имевшего место в конце 80-х – начале 90-х гг. Это либерализм идей и принципов, а не либерализм интересов. Либерализм интеллигенции, а не либерализм налогоплательщиков и предпринимателей. Поэтому проиграло "Яблоко" с его типично интеллигентским либерализмом. "Яблоко" обращалось к бюджетополучателям на языке налогоплательщиков, и это рано или поздно должно было закончиться так, как закончилось. "Союз правых сил" в начале 90-х гг. производил впечатление союза интеллигентной буржуазии и буржуазной интеллигенции. Выборы показали, что кодовым словом было не "буржуазный", а "интеллигентский". Это тоже была интеллигентская инерция.

Проблема гораздо глубже и дела обстоят гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд. Метания СПС свидетельствовали об отсутствии контакта правых со своей социальной базой. Но и с обратной стороны не было никакой ответной реакции. Их социальная база – налогоплательщики – вела себя крайне пассивно. Если посмотреть на историю либеральных партий на Западе, то практически везде, где возникала сильная либеральная партия, ее появлению предшествовало движение налогоплательщиков за отмену или снижение тарифов, пошлин, налогов. У нас ничего подобного нет. Наши налогоплательщики свои проблемы решают совершенно иным способом, неполитическим. Они предпочитают схемы и взятки. В первую очередь мы обращаем внимание на то, что они не перешагнули пятипроцентный барьер – и забываем тот факт, что они и в одномандатных округах ничего не набрали. Вспомните расцвет демократического движения – тогда была мажоритарная система, и все их успехи были достигнуты на местах. Пропорциональная система разбаловала либеральные партии, все привыкли, что вот барьер перешагнем, свои 16 депутатских мест получим и как-нибудь продержимся. Теперь правые, если они действительно хотят продолжать существовать, должны возвращаться на места и думать не столько о президентских выборах, сколько о выборах по одномандатным округам, о местных выборах. Когда они начнут выигрывать там, тогда они начнут выигрывать и по пропорциональной системе. Есть большие сомнения относительно перспектив либерального движения, потому что сейчас на авансцену выходит тот конфликт, который на Западе уже уходит на задний план –конфликт между работодателями и работниками, между трудом и капиталом. Не был как следует прокомментирован факт, выпадающий из общей схемы – победа на выборах мэра Норильска представителя профсоюзов, Валерия Мельникова. Победа в самой вотчине "Норильского Никеля", подмявшего под себя Таймырский округ, а потом и Красноярский край. Рабочие, которые до этого момента были рады тому, что вообще есть какая-то работа, что выплачивают каждый месяц зарплату, и зарплату неплохую, сейчас уже недовольны размером этой зарплаты. Как мне кажется, это будет разворачиваться по всей России, и чем больше будет экономический рост, тем больше будет обостряться этот конфликт, тем больше будет перспектив для социал-демократов, но никак не либералов.

Е.Сапиро:

У правых появляется объективная возможность работать с протестным электоратом. До сих пор они были поставлены в положение обороняющихся. Им надо было оправдывать свои грехи 90-х гг. Теперь вся ответственность у власти. Теперь все можно валить на нее. Найдут ли правые тех форвардов,которые пойдут в нападение?

Г.Чудновский:

В 90-е гг. отсутствовала непрерывность процесса развития демократического движения. Отцы-основатели, Попов, Афанасьев, быстро сошли со сцены. Их место заняли другие люди. Явлинский – это другой человек, из другой среды вошедший в демократический процесс. В 1999 г. появились опять совсем другие люди, правые. Это все совершенно разные люди. Поэтому не складываются разные сегменты демократического электората, в том числе электораты СПС и "Яблока". Поэтому не надо тратить силы на их объединение, нужен новый проект.

Д.Шмерлинг:

Мартовским выборам угрожает прежде всего неявка. Чем бестолковее будут действовать так называемые "демократические силы", чем больше они будут ссориться публично, тем больше будет явка. Чем тише они будут себя вести, тем явка будет меньше. Если завтра вообще все замолчат, то 47%, может, и придет. 50% уже не придет. Граждане отсиживаются дома по многим причинам, не имеющим никакого отношения к содержательному протесту. Это угроза страшная. И неизвестно, для кого она страшнее. Для тех, кто хочет быть избранным, или для общества.

"Демократами" стали называть тех, с кем ассоциируется страшное обнищание населения. Поэтому пока маятник не качнется – а это лет 10-12, ничего не изменится. Потом он качнется обратно, и все те, кто сейчас взял ответственность на себя, окажутся виноватыми в том же самом.

Г.Сатаров:

Есть два обстоятельства, которые надо отделять друг от друга. Первое – это наши рассуждения о том, какие должны быть правые, что они должны говорить, как они должны структурироваться. Второе – это то, при каких обстоятельствах эти разговоры имеют вообще какой-либо смысл. Мы сегодня, к сожалению, больше говорили о первом, хотя критично как раз второе – будет ли политическая конкуренция, будет ли возможность для правых сказать что-нибудь внятное своему электорату, даже если они: а) его найдут и б) придумают, что ему говорить. Какой смысл искать и говорить, если тебе все равно скажут, что говорить надо это и это? Тенденция же именно такова. Так что первая проблема – политическая конкуренция как таковая. Она объединяет не только политический класс как таковой, она объединяет и политтехнологов, и нас – экспертов, которым будет скучно описывать эту новую реальность.

Вторая проблема – политическая элита колоссально отстала от граждан. Начало революционного периода несет разрушение социальной структуры, разрушение реальных интересов, они заменяются глобальными и абстрактными лозунгами, на которые демократы и ловили свой электорат. Но потом это проходит! Социальный порядок восстанавливается, восстанавливается структура интересов, а политическая элита эти изменения не фиксирует. Именно поэтому они не распознали свой электорат, а он, соответственно, не распознал их.

Третье обстоятельство – колоссальный разрыв между партиями и "grass root level". Действительно, нормальные демократические партии строились на основе структур гражданского общества. И оно у нас формируется. Оно уже прекратило, как 10-15 лет назад, просто кричать власти: вот у нас есть такая проблема, решите нам ее! Все это давно закончилось, они уже сами решают свои проблемы. А партии об этом ничего не знают. Но это колоссальный резерв. Фантастический кадровый резерв – по качествам, по интеллекту, по умению работать, по умению взаимодействовать с самой гнусной властью! Они фантастически обогнали по этому параметру политиков московских и не только московских! Потому что они учились выживать. Эти учились "blah-blah-blah", а те – выживать. И поэтому, когда мы говорим о переструктурировании правых, то речь должна идти не о переструктурировании внутри политической тусовки – это абсолютно безнадежное дело. Если не опереться на гражданские структуры, если вместе с ними не выстроить опору на "grass root level", то ни о каком переструктурировании говорить смысла нет.