Российская власть в восприятии граждан: идеальная и реальная (24 ноября 2011)

- базовые модели: «власть-отец» и «власть-менеджер»;

- «забота о народе»: неутоленная жажда… чего?;

- «законность» vs. «справедливость»;

- дистанция между идеалом и реальностью: пятилетняя динамика –

эти и смежные вопросы стали предметом обсуждения экспертов. Семинар открылся докладом И.В.Задорина, в котором были представлены очередные результаты исследовательского проекта группы ЦИРКОН «Качества власти: восприятие и представления населения». Рекомендуем ознакомиться с полным отчетом о проекте, без которого восприятие доклада и дальнейшей дискуссии будет крайне затруднено.

NB!

Публикуемый отчет представляет собой сжатое изложение основных выступлений, прозвучавших в ходе семинара. Опущены повторы, длинноты, уклонения от темы, чрезмерно экспрессивная лексика. Отчет не является аутентичной стенограммой, но большинство прозвучавших тезисов, гипотез и оценок нашло в нем отражение.

С.Каспэ:

Уважаемые коллеги, у нас появились две традиции – одна, как водится, плохая, другая хорошая. Плохая: уже второй раз на последнем семинаре, проходящем перед парламентскими выборами, сами выборы мы не обсуждаем – в связи с отсутствием предмета для обсуждения. Хорошая традиция: уже второй раз – как и в 2007 году – на таком семинаре выступает Игорь Вениаминович Задорин. Впрочем, на этот раз некоторое отношение к выборам тема семинара все же имеет. По крайней в замысле своем, интенционально выборы и есть способ приведения реальной власти в соответствие с представлениями граждан о власти идеальной. И, кстати говоря, интересно подумать, все ли бы обрадовались, если бы представления россиян об идеальной власти действительно воплотились в жизнь? Тут есть несколько моментов, интригующих меня лично. Я обращу на них ваше внимание уже после доклада.

И.Задорин:

Кстати, первый проект по этой теме мы тоже представляли на семинаре «Полития». Для нас это очень важная аудитория – мы отлично понимаем, что сделали не сугубо социологическое исследование, здесь имеет место очень выпуклое пересечение социологии и политологии. Мы социологическими методами попытались посмотреть, какими характеристиками должны была бы обладать власть с точки зрения ее главного субъекта – российского народа.

В 2005 году проект возник практически из метафоры. Есть известное различение «уровня жизни» и «качества жизни». Если уровень – это критерии просто выживания, то качество жизни – более богатое понятие, оно возникает тогда, когда вопрос выживания уже решен. И мы обнаружили, что с властью у нас похожая проблема: если в 1990-х годах задавался вопрос «а есть ли у нас в принципе власть?», то в 2005 году в этом уже никто не сомневался. Но возник другой вопрос: а какая она? Какие характеристики, какие качества ей присущи? Тогда мы и попробовали в первый раз посмотреть, как люди воспринимают власть в терминах ее качеств, свойств и характеристик. У нас была финансовая поддержка со стороны партии Жизни, и исследование было сделано большое и широкое. Спустя пять лет мы, понимая, что отношение к власти начинает меняться, стали подозревать, что это может быть связано и с изменением ее качественного восприятия. И мы начали спрашивать: не интересно ли это кому-нибудь? Так вот, никому из власти это не интересно. Отношение к власти важно, а почему оно такое или иное – никого не интересует. Тогда мы сделали новое исследование за свои собственные деньги, поэтому должен предупредить, что оно оказалось уже работы 2005 года.

Мы поставили себе следующую задачу: не просто выявить атрибуты современной российской власти, а сравнить их с атрибутами власти идеальной, желательной. Потому что понятно, что восприятие актуальной власти существенно зависит от образа власти идеальной, в сравнении с ней и формируется это отношение. Мы задавались двумя основными вопросами: какая власть у нас есть сегодня и какая власть в России в принципе нужна?

Довольно часто, когда мы получаем цифры опросов, их очевидная интерпретация возникает сама собой и довольно быстро. Но в данном случае мы очень многие результаты однозначно интерпретировать не смогли – рассчитываем на вашу помощь.

Итак. Ключевой вопрос, который мы задавали: назовите наиболее важные качества власти, выберите из списка. Список был сформирован на основе качественных, экспертных исследований 2005 года, сейчас мы его просто повторили. Так был получен рейтинг качеств идеальной власти. Самое важное качество, равным образом лидирующее во всех демографических группах, – «забота о народе». Это универсальная вещь для российских граждан. Далее следует группа качеств, связанных с комплексом правовых атрибутов: справедливость, законность, некоррумпированность, честность. Если вспомнить известную триаду Осгуда (честность, ум, активность), то у нас из нее представлены честность и ум, а вот активности нет. Активность как раз в самом низу таблицы. Есть определенная обратная корреляция между наименее и наиболее важными качествами – мы можем говорить, какие качества наиболее востребованы, а какие наименее. И есть определенная связь между качествами, которых недостает реальной власти, и теми качествами, которые население называет как самые важные для власти идеальной. Фактически люди считают важнейшими качествами идеальной власти как раз те, которых больше всего не хватает власти реальной, а наименее важными – те, которые и так имеются в наличии (например, силу).

Какие качества наиболее присущи современной российской власти? Чаще всего называли силу и активность. А вот честность и некоррумпированность находятся в самом низу. Более же всего не хватает именно «заботы о народе». Между прочим, интересная ситуация с демократичностью, которая для очень большой части населения есть в наличии уже потому, что демократичность воспринимается как атрибут либерального капитализма. То есть демократичность не очень дефицитна и потому не очень нужна.

Мы попытались для каждого респондента построить индекс удовлетворенности: сначала человек называет те качества, которые он считает наиболее важными (это запрос на качество власти), а дальше он отвечает на вопрос, какими качествами обладает реальная власть. Мы предположили, что если человек считает определенные качества присущими реальной власти и их же считает качествами власти идеальной, то он реальной властью полностью удовлетворен (и наоборот). так вот: у 32% опрошенных образ идеальной власти и образ реальной власти совпадают. Замечу, что эти 32% очень похожи на те 37-38%, которые сейчас выбирают «Единую Россию». И говорить о том, что ее выбирают только потому, что выбора нет, не совсем правильно: надо зафиксировать, что в обществе присутствует довольно большая группа удовлетворенных властью людей. Но есть и довольно большая группа (около 30%) неудовлетворенных, и это те самые 30%, которые мотивированно выбирают оппозицию.

Динамика. По большому счету, за шесть прошедших лет динамика образов власти невелика. Дело не только в самой власти, но и в культурных стереотипах, которые меняются не так быстро. И в 2005, и в 2011 годах доминирует запрос на «заботу о народе». Однако некоторые изменения произошли. Запросы на некоррумпированность и неподкупность выросли. Ослаб запрос на компетентность и силу. То есть считается, что они есть, стало быть, и спрос падает. Еще из топа характеристик действующей власти ушел патриотизм. Это маленький штришок, но говорит он о многом. Зато появились стабильность и устойчивость.

Еще один вопрос, который мы задавали: что надо было бы сделать, чтобы власть в России стала лучше, более качественной. Здесь динамика практически отсутствует. Наш народ прежде всего требует усилить ответственность представителей власти за всяческие нарушения. Но общее число ответов, в которых не называется вообще ни один механизм улучшения власти, выросло.

В заключение – о двух математических процедурах, которые мы сделали в 2005 году и в этом году повторили. Когда мы просим выбрать из этого списка наиболее желательные качества власти, респондент называет их несколько. И поскольку он называет несколько, то мы можем построить метрику и измерить близость, сочетаемость этих качеств. Чем чаще два качества сочетаются в ответах одного респондента, тем они в массовом восприятии ближе. Что у нас получилось? В 2005 году: если человек выбирал справедливость, то он обычно выбирал еще и честность, а вот если он выбирал законность, то он довольно часто выбирал также некоррумпированность и компетентность, но редко – справедливость. И мы сделали вывод, что в массовом сознании присутствуют две базовые модели восприятия власти: «власть-отец» (справедливость, честность, забота) и «власть-менеджер» (законность, компетентность). При этом основная масса респондентов предпочитает модель «власть-отец». В 2011 году мы обнаружили, что эти модели сблизились – прежней поляризации уже нет, и «забота о народе» подминает под себя все остальное.

С.Магарил:

Изменилась ли степень совмещения образов идеальной и реальной власти?

И.Задорин:

Да. Доля удовлетворенных качеством власти увеличилась с 23% до 32%. Но доля тех, кто неудовлетворен, тоже выросла.

В.Римский:

Почему вы не пробовали ввести в исследование какие-то операциональные характеристики: что должна делать власть, какие проблемы решать, чем заниматься? Ведь ваши вопросы как бы про то, видит ли власть нас вообще или нет, а не про то, что же она должна делать

И.Задорин:

Мы специально вывели операциональные характеристики за рамки исследования – чтобы уйти от текущей конъюнктуры.

В.Ледяев:

Я хотел бы уточнить: почему вы не захотели включить в образы власти негативные параметры (коррумпированность, например)? Тогда бы выбор респондентов мог оказаться совсем иным, и сложилась бы совсем другая картина власти (скорее всего, чудовищная).

И еще: действительно может быть ситуация, когда власть идеалу формально соответствует, но по тому, что она делает, она остается чужой. У вас же получается слишком абстрактная картина.

И.Задорин:

Я уже не помню, почему в 2005 мы отказались от негативных характеристик власти, но сейчас мы просто повторили вопросы 2005 года. Впрочем, я сомневаюсь, что это что-то бы изменило.

Теперь о деятельности власти: мне кажется, что обычный человек наделяет власть либо позитивными, либо негативными качествами именно на основании того, что она делает. так что усложнять тут ничего не надо. .

А.Кинсбурский:

Каково ваше определение понятия «власть»? Какую именно власть вы имеете в виду – верховную, региональную, исполнительную, законодательную?

И.Задорин:

Верно, об этом надо было сказать с самого начала. Речь идет о восприятии верховной власти – то есть, в наших условиях, прежде всего власти президентской.

С.Каспэ:

Пара обещанных комментариев. Про «заботу о народе»: мне было ужасно интересно, кто эти слова вообще придумал. Теперь я понял, что их придумал какой-то эксперт в 2005 году, и теперь его уже не найдешь и не узнаешь, что он имел в виду. Но вопрос-то остается – что эти слова означают операционально? Вот что нужно делать с народом, чтобы он сказал: «да, обо мне заботятся»?! То ли его нужно закармливать, то ли прислушиваться к его свободному волеизъявлению, то ли сечь по-отечески? Неизвестно. И эта загадка имеет большой политический смысл! Я не раз слышал жалобы высокопоставленных региональных политических менеджеров – они как бы спрашивают: «Народ, ты недоволен?». «Недоволен!» – отвечает народ. «А чего ж тебе, народ, не хватает?» – спрашивают они, – «Ведь вот тебе и деньжат подбросили, и двор благоустроили, и подъезд отремонтировали». «Не знаю» – отвечает народ, – «но заботы не чувствую!».

И.Задорин:

Конечно, есть проблема с точным определением и этой, и других характеристик. Но мы идем от того языка, которым говорит само население, вытаскиваем его на качественных исследованиях и потом предъявляем ему обратно.

С.Каспэ:

И еще одно: мне показалось, что в русской литературе есть образ, в котором легко соединяются две модели власти – «власть-отец» и «власть-менеджер». Знаете, какой? «Слуга царю, отец солдатам». Ведь полковник – он, безусловно, менеджер. он функционирует в рамках рациональной военной машины, он «знает толк в уставе» и т.п. И одновременно он отец. Не есть ли это интегральный образ идеальной российской власти?

Ю.Нисневич:

«Заботу о народе» ни в коем случае не надо автоматически квалифицировать как патернализм. Забота о народе – вообще-то главная цель любого приличного государства.

Об удовлетворенных властью: да всегда в российском обществе была весомая доля людей (около 25%), довольных любой властью. Характерный пример – Аркадий Иванович Вольский, для которого любая власть была Властью с большой буквы.

Если говорить о тенденциях, то они из полученных данных ясно видны: гораздо важнее стала проблема коррупции. Сейчас это ключевой параметр оценки власти. А дихотомия «справедливость-законность» – это, скорее всего, не реальное противопоставление, а вопрос терминов. Ведь это одно и то же! А коррупция – самое яркое проявление социальной несправедливости.

Почему ваше исследование не заинтересовало никаких властных заказчиков? Да потому, что сейчас в России власть временщиков, их интересует одно: как удержаться у власти.

С.Каспэ:

Вот и удивительно – если это так, то почему они не финансируют исследования ЦИРКОНа?

Ю.Нисневич:

А потому, что современная власть к экспертизе вообще не прибегает! Это одна из ее главных особенностей.

И.Дискин:

Ценностно-рационально мыслящие люди различают понятия справедливости и законности, причем во всех сферах жизни. Сейчас как раз происходит разделение населения на мыслящих целерационально и ценностно-рационально, об этом свидетельствуют и выявленные модели «власти-отца» и «власти-менеджера». Тем самыми моя давняя гипотеза о рационализации общественного сознания как основном содержании текущего этапа российской трансформации получает очередное подтверждение.

Хотел бы защитить память Аркадия Ивановича Вольского, с которым мне довелось немало работать. Для него поиск реалистичных путей эволюции существующей власти был естественным выводом из осознания непомерно высокой цены радикальных перемен.

Про то, что нынешняя власть не терпит экспертизы и не нуждается в ней: ну есть же Стратегия-2020! Более грандиозного экспертного проекта в нашей стране просто не было никогда! На мой взгляд, даже чрезмерно грандиозного – почти 2500 человек в это дело вовлечено. И это называю отсутствием экспертизы?!.

Я.Паппэ:

Мне кажется, что получены богатые результаты, но они недоинтерпретированы. «Власть-отец» и «власть-менеджер» – слишком простые и слишком ожидаемые модели. Вот «власть-менеджер» – в каком смысле? Это я его нанял вести свои дела – или я сам у него работаю по найму? Или справедливость – ведь это характеристика не только отца, но и хозяина, и даже домашнего слуги. Может быть, стоит поискать другие, более сложные, менее очевидные способы интерпретации собранных данных?

Е.Башкирова:

Я давно занимаюсь анализом образов, присутствующих в массовом сознании – очень сложно и тяжело их интерпретировать. Это можно делать, только сочетая качественные и количественные методы.

Когда-то мы поймали таким образом ожидание Путина: люди хотели видеть во власти и у власти социотипы Жукова, Жеглова и Штирлица одновременно. Во все это Путин и попал, и с тех пор общественный запрос не изменился.

Я тоже не понимаю, для кого мы все это делаем: я не вижу ни одного реально заинтересованного человека, кроме самих исследователей. Раньше наши документы читались хотя бы пиарщиками, сейчас власть даже для пиара не интересуется подобными вещами.

Л.Вдовиченко:

В 1996 году, привлекая специалистов из «Никколо-М», мы поняли, что наиболее выгодная с точки зрения кампании Ельцина модель власти – именно «власть-отец» (то есть он может быть пьяница и дебошир, но он все равно отец!). Отец стоит над схватками детей, над партийными дрязгами и т.п. И вот мне представляется, что нынешняя власть из образа «власти-отца» активно выходит, жестко привязываясь к конкретной партии. Интересно, к чему это приведет.

В.Римский:

У нас в сознании честность и справедливость соединены, но законность не имеет к ним никакого отношения. Забота о народе противостоит нравственности и стабильности. Как это вообще возможно? Но ведь возможно!

А вчитывать свои смыслы в ответы респондентов считаю методически неверным. У них свои смыслы, у нас – свои. Потому мы и не понимаем, что такое «забота о народе» – но точно знаем, что народ ее не чувствует.

В.Ледяев:

О разведении права и справедливости: оно характерно не только для российского общества. Эти точки зрения конкурируют и в академической среде, да и вообще в любом социуме.

А.Кинсбурский:

Надо учитывать, что некоторые понятия автоматически группируются в смысловые кластеры, одно тянет за собой другое. Свобода, равенство… братство. Мир, труд… май. Внимание к такого рода кластеризациям может прояснить смысл тех категорий, которыми оперируют респонденты.

И. Задорин:

Спасибо за советы и комментарии. Надо понимать, что мы в группе ЦИРКОН – прикладные социологи, не академические. Обычно мы работаем для управленческого процесса, не для науки, хотя, конечно, бывает, что и в науку заносит. Никаких иллюзий, что данное исследование повлияет на реальную политику власти, у нас изначально не было. Мы думали, что оно может пригодиться для пиар-работы; но и для нее оно, как выяснилось, не нужно. Однако мы будем продолжать, несмотря ни на что.

С.Каспэ:

Последний комментарий – о том, почему экспертиза не нужна. Вот всякий раз, когда я слышу ламентации экспертов и ученых, сетующих на невостребованность экспертного знания, я вспоминаю слова Мандельштама, сказанные им жене его Надежде Яковлевне в воронежской ссылке: «Да с чего ты взяла, что ты должна быть счастлива?».

И.Задорин:

Это верное; но у меня есть и своя версия ответа. Весь тип нынешней власти ориентирован на короткий горизонт планирования. Им тяжело управлять долгосрочными процессами, они вообще не являются объектом их управления. Даже пиар настолько краткосрочен, что от глубинных процессов вообще никак не зависит.