Стратегическое моделирование избирательных кампаний: новые технологии (27 февраля 2003)

Главная страница ~ Семинар "Полития" ~ Стратегическое моделирование избирательных кампаний: новые технологии (27 февраля 2003)

Участники заседания

  1. А.И. Агеев (Институт экономических стратегий)
  2. М.Ю. Алашкевич (Национальный фонд подготовки кадров)
  3. Т.А. Алексеева (МГИМО (У) МИД РФ)
  4. Ф.Т. Алескеров (Институт проблем управления РАН, Высшая школа экономики)
  5. О. Аракчеева (Высшая школа экономики)
  6. В.Б. Арсентьев (Московский Фонд развития парламентаризма и социальной информации)
  7. М.Н. Афанасьев (Никколо М)
  8. Г.К. Ашин (МГИМО)
  9. А.А. Белевцев (Агентство стратегических коммуникаций)
  10. С. Белковский (Совет по национальной стратегии)
  11. И. Белосолодцева ("Спик-центр")
  12. П. Бонет (El Pais)
  13. Т.И. Бугакова (Группа стратегического моделирования)
  14. И.Ю. Бундин (Администрация президента РФ)
  15. А.Г. Ваганов ("Независимая газета")
  16. А.Э. Валиев (Национальный фонд подготовки кадров)
  17. М. Волков (Газета "Куранты")
  18. А.А. Галкин (Институт социологии РАН)
  19. О.В. Гаман-Голутвина (Российская Академия Государственной службы)
  20. В.И. Гафт ("Имидж-Контакт")
  21. П.В. Горский (Институт ситуационного анализа и новых технологий)
  22. Э.В. Григорьев (Фонд Аденауэра)
  23. С.А. Гумницкая (Национальный фонд подготовки кадров)
  24. И.В. Данилин (ИМЭМО РАН)
  25. И.Я. Даровин (ИСАНТ)
  26. А.А. Дегтярев (МГИМО)
  27. М.А. Дианов (Институт региональных проблем)
  28. Е.П. Добрынина ("Российская газета")
  29. С.В. Дойченко (Российская академия государственной службы)
  30. И.Ш. Дунаева (Институт региональных проблем)
  31. В.К. Егоров (Президиум РАН)
  32. И. Ефремова (Российская академия государственной службы)
  33. В. Жарихин (Московский фонд президентских программ)
  34. В.М. Журавлева (Институт ситуационного анализа и новых технологий)
  35. И.В. Задорин (Исследовательская группа "ЦИРКОН")
  36. В.Б. Звонковский (Фонд социальных исследований, Самара)
  37. О.М. Здравомыслова (Горбачев-фонд)
  38. К.Г. Золотарева (Центр политической конъюнктуры России)
  39. Н.В. Зубаревич (МГУ)
  40. А.Ю. Зудин (Центр политических технологий)
  41. М.Ю. Ивлев (Министерство экономического развития и торговли)
  42. Н.Б. Ильина (Высшая школа экономики)
  43. Л.Е. Ильичева (Российская академия государственной службы)
  44. В.Ф. Исаев (Российская академия государственной службы)
  45. С.Р. Исмагилов (Альфа-Банк)
  46. М.М. Каган ("Имидж-контакт")
  47. В.В. Келина (ИСАНТ)
  48. В.Ж. Келле (Институт человека РАН)
  49. С.В. Колосова ("Старая Площадь консалтинг")
  50. В.С. Комаровский (Российская Академия государственной службы)
  51. М. Кононова (Газета "Куранты")
  52. В.Н. Краснов (МГУ)
  53. В.В. Кудрявцев (Фонд комплексных прикладных исследований)
  54. С.А. Кулик (Российская академия государственной службы)
  55. А.Ю. Лазутин ("Представитель власти")
  56. Н.Ю. Лапина (ИНИОН РАН)
  57. В.В. Лапкин ("Полис")
  58. В.И. Лисов ("Имидж-контакт")
  59. А.В. Лунева ("Спик-центр")
  60. С.А. Магарил (РГГУ)
  61. М.В. Межуев (Институт философии РАН)
  62. С.В. Мигалин ("Независимая газета")
  63. В. Минин (Центр регионального развития)
  64. И.Б. Михайловская (Конституционное право: восточно-европейское обозрение)
  65. М.М. Мчедлова (РУДН)
  66. О. Назаров ("Родная газета")
  67. А. Нарышкина ("Известия")
  68. А.Н. Окара (Российская академия государственной службы)
  69. Я.Ш. Паппэ (Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН)
  70. С.В. Патрушев (Институт сравнительной политологии РАН)
  71. Я.А. Пляйс (МГИМО)
  72. В.Г. Поляков ("Литературная газета")
  73. Н.П. Попов (Фонд ИНДЕМ)
  74. В.А. Попова (МГИМО)
  75. Н.В. Попова (Московский Фонд развития парламентаризма и социальной информации)
  76. И. Преображенский (Центр политических технологий)
  77. А.Н. Райков (Высшая школа экономики)
  78. М. Ремизов ("Политический журнал")
  79. В.Л. Римский (Фонд ИНДЕМ)
  80. Н. Рогова (ИСАНТ)
  81. Н. Романович (Институт общественного мнения "Qualitas", Воронеж)
  82. А.Ю. Ротов (Администрация президента РФ)
  83. О.П. Ротова (ЦИК)
  84. А.В. Рябов (Фонд Карнеги)
  85. О.А. Савельев (Аналитический центр Юрия Левады (Левада-центр))
  86. А.Л. Салагаев (Центр аналитических исследований и разработок, Казань)
  87. С.А. Сергеев (КГТУ)
  88. И.В. Силакова (Совет Безопасности)
  89. А.Г. Солозобов (Российская академия государственной службы)
  90. О.В. Стеценко (ИСАНТ)
  91. Л.Н. Тимофеева (Российская академия государственной службы)
  92. В. Трескин (Центр социологических и маркетинговых исследований "Форис", Архангельск)
  93. Р.Ф. Туровский (Центр политических технологий)
  94. В.А. Хомяков (Совет по национальной стратегии)
  95. И.А. Хузина ("Представитель власти")
  96. Г.Л. Чудновский (Независимая исследовательская группа "Новая интеграция")
  97. В. Шевченко (Институт философии РАН)
  98. В.Л. Шейнис (Институт мировой экономики и международных отношений РАН)
  99. Е.Б. Шестопал (МГУ)
  100. С. Шканакина (ГК "Аквариус")

- выявление и учет интересов избирателей;

- рациональный выбор партийных стратегий;

- альтернативные сценарии кампании в округе;

- эффективное использование административного ресурса и противостояние ему -

- эти и смежные вопросы стали предметом обсуждения экспертов.

Ведущие семинара – С.И.Каспэ (Фонд "Российский общественно-политический центр"), Д.С. Шмерлинг (Фонд ИНДЕМ).

Фотографии любезно предоставлены П.В.Горским (ИСАНТ-ЦРПИ).

С любезного разрешения Ф.Т.Алескерова мы размещаем на нашем сайте презентацию (файл в формате Powerpoint), сопровождавшую его выступление на семинаре "Полития".

NB!

Публикуемый отчет представляет собой сжатое изложение основных выступлений, прозвучавших в ходе семинара. Опущены повторы, длинноты, уклонения от темы, чрезмерно экспрессивная лексика. Отчет не является аутентичной стенограммой, но большинство прозвучавших тезисов, гипотез и оценок нашло в нем отражение.

С.Каспэ:

Сегодня наш семинар почтил своим присутствием Фуад Тагиевич Алескеров, руководитель Центра исследования политических процессов Института проблем управления РАН. Фуад Тагиевич представит нам разработки своего центра, целый спектр новых программных продуктов, которые, как предполагается, могут использоваться в ходе планирования и проведения избирательных кампаний, с одной стороны, и могут быть использованы, с другой стороны, и в межвыборный период, в "нормальной" политике, в сфере того, что называется "public policy".

С одной стороны, хотелось бы обсудить возможности практического использования этих продуктов в деле управления выборами. С другой стороны – поговорить о той методологической базе, которая легла в основу этих разработок.

Ф.Алескеров:

Сегодня Центр исследования политических процессов представит вам целую серию компьютерных программных продуктов. За этими разработками стоит очень большая научная база, и частично я о ней сегодня упомяну.

Я буду рассказывать фактически о двух системах, а потом, возможно, в ответах на вопросы упомяну еще серию систем, решающих некоторый класс задач, относящихся к избирательной кампании 2003 года.

Первая система – это консультационная система для кандидатов в депутаты по одномандатному округу. Устроена она таким образом: есть 225 систем по одномандатным округам, для каждого одномандатного округа вводятся данные о районах, о населенных пунктах данного округа, об избирателях, о населении и т.д. И дальше эта система работает для одного выделенного кандидата, кампанию которого мы сопровождаем. Вводятся анкетные данные о кандидате: возраст, пол, род занятий, является ли он представителем политической партии или баллотируется как независимый кандидат – то есть, целый спектр параметров, характеризующих данного кандидата. Далее следует описание политической и общественной деятельности кандидата, известность его благотворительной деятельности, если он избирается от партии – рейтинг партии в данном регионе. Далее – описание команды политтехнологов, финансирование кампании, отношения его с областной администрацией, с районными администрациями, представляет ли он коллектив регионообразующего или градообразующего предприятия, поддерживает ли его какая-либо финансово-промышленная группа, каков имидж кандидата в отдельных населенных пунктах. Такие же данные вводятся и о конкурентах. Список конкурентов можно варьировать: он может пополняться, изменяться, какие-то конкуренты могут приходить, уходить... На некоторые вопросы о конкурентах по понятным причинам можно отвечать "не знаю".

Затем задаются параметры региона. Они представляют собой серию моделей, одни из них более тонкие, другие более грубые. Пока мы остановились на достаточно грубых моделях – для того, чтобы ускорить сбор данных. Если есть более глубокие данные о регионе, то, конечно же, можно подключить и более тонкие модели. В модели закладывается опять же целый спектр различных параметров, скажем, динамика инвестиций в область в процентах к предыдущему году, уровень задолженности по зарплате бюджетникам, популярность главы администрации области, его политическая принадлежность, уровень социальной напряженности, качество правоохранительной деятельности… Все эти данные собрать можно в течение недели. Для того, чтобы собрать более тонкие данные, потребуются дополнительно недели две. Потом следует характеристика каждого района. Что это такое, я хочу продемонстрировать на примере. Скажем, какой-то из подмосковных районов, большинство населения которого работает в Москве, и деньги зарабатывает в Москве. Тогда экономическая ситуация в данном районе волнует избирателей в меньшей степени, а в гораздо большей интересуют социальные условия проживания: школы, безопасность и прочее. И представьте себе другой район, отдаленный, в котором население в основном не имеет возможности приезжать в Москву. Тогда экономические факторы играют в этом районе гораздо большую роль.

Несколько слов об используемых нами моделях. Во-первых, мы не используем линейные модели, потому что все модели типа линейной свертки представляют собой некий компенсаторный механизм. Например, если у нас в телевизоре есть звук и изображение, то в линейных свертках предполагается, что качество изображения можно компенсировать за счет качества звука. Есть модели факторного анализа, но факторные модели используются вне системы; результаты факторного анализа входят туда уже готовыми. Уровень используемых нами моделей – это ведущие разработки, используемые сейчас при изучении феноменов public choice.

После того, как при помощи этих моделей обрабатываются собранные статистические данные, получается прогноз распределения голосов в округе – данные как по нашему кандидату, так и по его конкурентам; такой же прогноз дается раздельно по каждому району. Система решает и обратную задачу: какие показатели на какой уровень надо вывести, чтобы обеспечить повышение голосов, подаваемых за кандидата. Выдается буквально список шагов, которые надо бы предпринять, например, организовать поддержку кандидата со стороны известных в округе людей, обеспечить поддержку областного или центрального телевидения, прессы, и т.д. Не обязательно воплощать все эти стратегии на практике: можно задавать соответствующие параметры и смотреть, что получится.

Отличительная особенность системы заключается в том, что в ней возможен сценарный подход к моделированию ситуации: можно проигрывать множество сценариев и смотреть, что из них выйдет. Что будет, если я улучшу имидж кандидата в таком-то населенном пункте? Какой это даст результат? Или, например, если глава района имеет плохую репутацию, следует просто публично показать, что он с этим главой в дурных отношениях. Таким образом, можно проигрывать разные варианты развития событий.

Два слова о применяющихся здесь алгоритмах. Система новая, то есть до этого нигде не использовалась, но ее отдельные блоки использовались, скажем, для оценки земель, где погрешность в 20-30% недопустима. Эти отдельные блоки системы опробованы и они работают.

Естественно, все модели прошли адаптацию к российским условиям. Ряд параметров, с которыми здесь приходится работать, на Западе невозможно даже озвучить без тяжелых последствий…

Теперь о второй системе, предназначенной для выборов по партийным спискам. Эта система работает следующим образом. Она позволяет проводить стратегическое планирование именно для партий, выходящих на выборы в федеральном округе. Исходным пунктом здесь является типология электорального поведения. Сейчас ведутся работы по анализу электорального поведения для Великобритании, Финляндия стоит в очереди. Есть данные по трем типам электорального поведения в Шотландии… В России построена типология, хорошо охватывающая 210 округов из 225, по результатам думских выборов 1999 года. Оказалось, что 210 округов из 225 можно объединить в 14 типов. В данной системе применяется алгоритм кластеризации кривых: кластеризуются не сами данные, а форма кривой.

Основываясь на этих данных, можно проиграть определенные сценарии. В нашем примере это сделано для КПРФ, потому что это единственная крупная партия в России, оставшаяся с прошлых выборов. В нашем примере у нас есть 4 стратегии, расписанные для 5 округов, стратегии конкурентов – предполагается, что эти стратегии нам известны; впрочем, можно проигрывать и разные стратегии конкурентов. Задачи решаются следующие: какая стратегия для КРПФ будет оптимальной, дабы получить максимальное число голосов по федеральному округу? Это комбинаторный алгоритм высочайшей сложности, программа работает часами, и конечный результат заключается в том, что она предлагает структуру стратегий, показывает, насколько больше голосов может взять КПРФ при том или ином раскладе. В этой модели в Орловской области конкурент КПРФ, "Медведь" имел тип стратегии 4. Но если мы посмотрим на тип электорального поведения Орловской области, то увидим, что здесь больше 40% взяла КПРФ. А что такое на самом деле тип стратегии? Это, в каком-то смысле, интенсивность избирательной кампании. Чем выше уровень стратегии, тем больше расходуется ресурсов. Если в данном регионе КПРФ в любом случае берет больше 40%, то нужно ли "Медведю" выходить на стратегию 4? "Медведь" может в таком случае уменьшить свою стратегию до 3, а КПРФ может пересчитать, что ей делать в этой ситуации, дабы получить еще больше голосов. Можно играть и в другую игру: что будет, если они, наоборот, повысят уровень своей стратегии? В таком случае аналогичный расчет показывает, как можно повысить число голосов.

Если копать глубже, то можно оценивать качество партийного списка уже внутри каждого отдельного избирательного округа при голосовании по федеральному округу. Логика этой системы примерно такая же, как и у предыдущей, но она оперирует с более конкретными данными внутри округов при оценке партсписков. Это позволяет дать более детальный просчет при голосовании по федеральному округу.

Также можно проигрывать выборы главы администрации региона, выборы в областную думу, выборы главы администрации района и выборы мэра города. То есть это такая сквозная система, которая позволяет на всех уровнях избирательной кампании осуществлять аналитическую поддержку.

Самый важный момент, который я хочу подчеркнуть – эта система ни при каких обстоятельствах не заменяет политтехнологов, думаю, многим это стало ясно. Данная система есть некий инструмент, который позволяет избавить команду политтехнологов от рутинной работы. Естественно, все социологические данные, все данные, связанные с политическими технологиями, должны вводиться в систему соответствующими специалистами. Мы настраиваем эти системы совместно с этим командами, и дальше они работают с ними.

Есть еще две системы, которые оценивают удовлетворенность избирателей работой губернаторов и глав районных администраций: в режиме мониторинга они определяют оптимальные стратегии, как их надо реализовывать, чтобы все время поддерживать достаточно высокий рейтинг. Эти системы позволяют учитывать многогранные интересы избирателей. Они позволяют осуществлять рациональный выбор кандидата. Мы можем вначале вообще не иметь в округе кандидата; мы можем запустить систему, не имея реального кандидата, а потом подобрать такого кандидата, который лучше всего соответствовал бы запросам избирателей. В этой ситуации можно реагировать и на сильные ходы конкурентов. Если конкурент делает ходы в каком-то населенном пункте для повышения своего имиджа, можно установить, что следует сделать, чтобы наилучшим образом их компенсировать. Система позволяет строить альтернативные сценарии избирательной компании. В конечном счете все это позволяет снизить неопределенность при принятии решений, уменьшить количество рутинной работы аналитиков при проведении кампании.

С.Каспэ:

Насколько можно судить, в недрах этой системы содержатся определенные представления о том, как ведет себя избиратель, о том, какова его реакция на те или иные стимулы. Мы видим, что в первой системе, о которой шла речь, территория избирательного округа делится на более мелкие территориальные единицы. Скажем, есть деревня Скорохватово и есть деревня Горлопаново. Мы видим по результатам работы системы, что если в деревне Скорохватово починить канализацию, это существенно повысит уровень поддержки со стороны избирателей. Но можно ли учесть то вполне вероятное обстоятельство, что в деревне Горлопаново к этим скорохватовцам относятся с большой неприязнью и завистью, и повышение на 10% рейтинга кандидата в одной деревне даст падение в другой на 30%? Возможен ли учет таких связей между территориальным сегментами округа?

Ф.Алескеров:

Модель, которая здесь используется, это первая формализация модели Саймона, и она работает таким образом: есть некий показатель удовлетворенности, и если он ниже какого-то определенного уровня, другие показатели уже не будут играть никакой роли. Скажем, если у людей прорвало канализацию, неважно, что у них там цветники – это уже не работает. Поэтому, если система говорит, что нужно чинить канализацию, ее нужно чинить, это даст столько-то голосов. А касательно того, что в соседней деревне это может быть воспринято негативно, это вопрос исключительно социологии и того, будет ли занесен данный параметр в систему. Если будет – система это покажет.

Е.Сучков:

У Вас прозвучала такая фраза: чем выше уровень стратегии, тем выше уровень затрат. Эта фраза навела меня на вопрос. А что есть в вашем понимании стратегия избирательной компании?

Ф.Алескеров:

Стратегия кандидата – это система мер, которая позволяет решать определенные задачи во время избирательной кампании.

Е.Сучков:

Я поясню смысл вопроса. Дело в том, что в среде политтехнологов под стратегией избирательной кампании понимается ответ на вопрос, почему избиратели должны проголосовать за нашего кандидата или за нашу партию. Стратегия – это содержание кампании. А то, что Вы подразумеваете под стратегией, это скорее не содержание, а набор мероприятий.

С.Каспэ:

Насколько я понял, в том месте, где говорилось о стратегиях 1-2-3-4, что, очевидно, и спровоцировало вопрос, речь шла не о содержании стратегии, а об интенсивности кампании в самом общем виде: о том объеме ресурсов и усилий, который вкладывается в повышение рейтинга в данной территориальной единице. Я прав?

Ф.Алескеров:

Идея заключается в следующем: есть условно выделяемые 4 уровня интенсивности избирательной кампании, включающие некую систему мер; и есть модели, определенным образом настраиваемые, которые говорят о том, как отвечают избиратели на те или иные стратегии. Ровно это и имелось в виду, когда я говорил о "стратегии кампании".

М.Литвинович:

Были перечислены данные, вводимые в систему: данные по территориям, по кандидатам. Но самое главное, чего я там не увидела – а где же избиратель? Система почему-то не учитывает самого главного: что хочет избиратель, о чем он думает, почему он выбирает? Вопрос второй, про стратегию. Я так понимаю, что Ваша система выдает какие-то стандартные рекомендации – но не бывает кампаний со стандартными рекомендациями. Стратегия каждой кампании – это единственный ответ на единственный вопрос: чем сейчас действительно можно привлечь избирателя? Если система стандартная, то это, извините, гороскоп. Система не учитывает множество мелких деталей. Например, дана рекомендация выступить в СМИ. При этом не учитывается, видимо, как относятся избиратели к СМИ, не учитывается специфика местных изданий, о чем пишут, о чем говорят, о чем слухи ходят в конкретном регионе. Существует масса параметров, которые очень тяжело ввести в систему, потому что самое сложное – это запихать в систему мозги, то, что происходит у людей в мозгах. И я не вижу здесь ответа на этот вопрос.

Ф.Алескеров:

Спасибо, я все-таки надеюсь, что по крайней мере свои мозги мы в эту систему запихали. Относительно параметров. В нашей системе более 60 параметров, и портрет избирателя в ней, безусловно, присутствует: его политические пристрастия, социальный профиль, демография и т.д. Теперь о СМИ. Есть параметры, которые говорят о значимости или незначимости отдельных изданий, более того – есть отдельная программа, которая очень нетривиально оценивает значимость СМИ в контексте других. В ней используются контекстно-зависимые модели, разрабатываемые более 20 лет. Преимущество этих моделей заключается как раз в том, что самые разные параметры можно учитывать, в разных контекстах, в разных зависимостях – просто не было возможности обо все этом рассказать.

М.Литвинович:

Теперь касательно выборов по партийным спискам. Мне очень странно слышать, что можно построить какой бы то ни было прогноз, основываясь на результатах голосований прошлых лет. Это значит, что избиратель не меняется, что можно, условно говоря, один электорат передвинуть на другое место. Что означают названия партий? Да ничего они сейчас уже не означают. Избиратель изменился, произошли иные кардинальные изменения. Как Ваша система может учесть изменения электората и на этом основании спрогнозировать, например, то, куда пойдет избиратель ОВР?

Ф.Алескеров:

Думаю, если бы я был человеком, считающим, что на основе результатов прошлых выборов можно прогнозировать предыдущие, меня бы сюда не пригласили. Разумеется, система учитывает социологические данные не на момент прошлого голосования, а социологические данные, полученные в ходе текущей избирательной кампании.

Л.Вдовиченко:

По крайней мере, из Вашего выступления не ясно, как Вы решаете проблему изменения ситуации с момента ввода информации до выборов. К примеру, вы вводите параметры и считаете корреляции на какой-то момент времени. Хотя если вы вводите параметры, приводимые, к примеру, в различных сборниках, они уже устарели на текущий момент. Для выборов в Госдуму это статистические сборники за 2002 год. Однако даже с сегодняшнего дня до выборов пройдет еще несколько месяцев, и за это время и сами параметры могут измениться, и корреляции могут измениться. Предусматривается ли какая-либо корректировка и как она осуществляется?

Ф.Алескеров:

Безусловно, та социология, с которой работает система, это не застывшая картина на 27 февраля, а вполне динамичный массив данных, который корректируется по мере приближения к выборам. Могут появляться новые кандидаты, сама ситуация в регионе может измениться – все это в систему заносится и аккуратно перерасчитывается. Скажем, на сегодняшний день, 27 февраля, в систему запаяны некоторые соотношения, и в соответствии с этими параметрами мы прогнозируем, что было бы, если бы голосование состоялось в данный момент. Один из показателей системы – рейтинги партий, или структура электоральных предпочтений в регионе. Как только эти данные претерпели изменения, они заносятся в систему, и система производит перерасчет.

Л.Вдовиченко:

Допустим, в начале марта разразится иракский кризис, начнется война, соответственно, приоритеты избирателей очень сильно изменятся. Учитывается ли вероятность этого сценария в процессе выдачи прогноза?

Ф.Алескеров:

Вся система предназначена для проигрывания разных сценариев. Если Вы пользуетесь этой системой, то Вы же сами и вводите, что, по Вашему мнению, будет, если начнется война в Ираке: как отреагируют экономические показатели, социальные показатели. Вы можете проигрывать различные сценарии, и в каждом из них будете видеть, что произойдет.

Г.Сатаров:

Первое. Вопросы, касающиеся качества вводимой информации, задавать нашему докладчику абсолютно бессмысленно. Это не дело модели. Вы можете обмануть модель как угодно, вместо профиля своего кандидата ввести профиль Жанны д'Арк или Александра Македонского, и Вам нельзя будет обижаться на те результаты, которые выдаст алгоритм. Второе. Докладчик говорил, что любой математический инструмент не дает заказчику окончательного ответа. Это всегда некие инструменты поддержки Вашей интуиции, не более того, полезные, когда мы с сталкиваемся с ситуацией многокритериального выбора. Когда у нас есть куча противоречивой информации и возникает вопрос, как ее согласовать, чтобы сделать некий выбор. Окончательный выбор делает не программа – она может только помочь Вам сделать этот выбор, не более того. Даже набор параметров, по которым вы можете вводить информацию, тоже не дело математики, он тоже варьируем в такого рода программах. Если Вы считаете, что у Вас в округе нужно учитывать погоду, ради Бога, это не проблема. Грубо говоря, такого рода методы решают только одну задачу: есть много факторов, которые вы одновременно учесть не в состоянии. Даже если Вы собрали пятерых экспертов, Вы все равно сможете только фантазировать по поводу возможного результата. А программа может Вам подсказать некий результат совместного учета многих параметров. Это та сфера, где начинают работать эти подходы, эта математика. Поэтому, мне кажется, обсуждать следует скорее модифицируемость системы: что мы можем учитывать, что мы не можем учитывать. Например, здесь речь шла о территориальной сегментации избирателей, а, возможно, на выборах по федеральному округу существенней социальная сегментация. И я хочу разбить всех своих избирателей на 50 социальных групп – пол, возраст, образование, – а не по территориальному признаку. Возможно ли это?

А.Салмин:

Во-первых, как мне кажется, когда мы предъявляем претензии к программе по поводу использования устаревших данных, мы должны исходить из того, что если у нас нет этой программы, та же проблема все равно существует. В данной случае это не проблема программы, это проблема свежести той информации, которой мы пользуемся, вне зависимости от того, есть у нас эта программа или нет. Второе. Соотношение этой программы с тем, к чему мы привыкли в обычных политтехнологиях, сравнимо с соотношением живописи с живописной техникой. Это разные феномены, по-разному оцениваемые. И последнее, такая любопытная вещь, представим себе крайний случай: данной программой пользуются все кандидаты. Тогда мы получаем ситуацию компьютерной игры всерьез, ничего удивительного в данном случае нет, воюющие стороны сейчас в развитых государствах имеют определенные примерно равные технологии, и тем не менее война идет на поражение, а исход ее зависит от искусства воюющих. Но, как мне кажется, у это программы есть одно достоинство, и было бы жалко, если бы мы его упустили. Как ни парадоксально, помимо того, что она играет в каждом случае на умеющего или не умеющего ей пользоваться кандидата, она играет и на стороне избирателя по большому счету! Потому что она заставляет вспоминать о тех параметрах, о которых политтехнологи часто забывают. Это некая матрица, в которую заложены вещи, важные именно для избирателя.

Ф.Алескеров:

Данная система действительно является инструментарием ведения эффективной кампании. Естественно, если ею владеют все, это переводит всю ситуацию в другую плоскость. Вот тут-то интеллект, опыт, мастерство политтехнологов начинают играть на совершенно новом уровне. Теперь отвечаю на вопрос Георгия Александровича относительно другого среза. В системе стратегического планирования по федеральному округу мы придерживались территориального среза, но в принципе можно сделать срез и по любым другим параметрам.

Г.Сатаров:

Территориальный срез хорош тем, что это всегда чистая классификация. А допускает ли используемая в системе математика ту возможность, что при, допустим, социальном срезе, проявится не дискретная классификация, а покрытие? То есть можно ли работать с пересекающимися классами?

Ф.Алескеров:

Спасибо за красивый вопрос. Да, это можно сделать. Система также может работать и с покрытиями, причем эти покрытия будут контекстно-зависимыми.

И.Задорин:

У меня вопрос на понимание. Насколько я понимаю, для такого рода моделей должен существовать какой-то стандартизированный инструмент сбора данных. Я не говорю сейчас о данных государственной статистики или экспертных данных, но для получения информации из социологических опрсов понадобится какой-то стандартизированный опросник, анкета. Для социологов стандартизация такого рода инструментов является большой проблемой. У Вас такой опросник есть? Это первый вопрос. И второй вопрос – каким образом происходит расширение модели? То есть, при возникновении ситуации, в которой надо ввести некий дополнительный параметр, каким образом выстраиваются взаимосвязи для нового параметра?

Ф.Алескеров:

По поводу первого вопроса. Мы специально избегали ситуации, когда надо будет делать специальные опросные листы, поскольку этим гораздо лучше владеют социологи. Скажем, есть параметр “имидж кандидата”. Если Вы социолог и Вы ведете кампанию, тогда то, что Вы подразумеваете под имиджем, и будет использоваться. Вы соберете данные в соответствии со своими представлениями и заложите их в программу. А далее есть возможность эти имиджевые характеристики агрегировать нашими методами. Теперь ответ на второй вопрос. Расширение системы происходит следующим образом. При описании нового параметра Вы сами указываете те или иные характеристики, которые влияют или не влияют на данный параметр. Простой пример. Вы работаете в Москве, популярность Лужкова огромная, он поддерживает какого-либо кандидата, тогда половину прочих параметров вы можете просто отключить. Грубо говоря, в Москве работает один параметр: поддержка Лужкова. Это один из способов расширения системы. Второй способ – включение в систему новых модулей, содержание которых каждый раз должно проговариваться с заказчиком.

И.Задорин:

Означает ли сказанное Вами, что в настоящий момент система неотчуждаема от ее авторов?

Ф.Алескеров:

Здесь ведь речь идет об очень большой и сложной системе. Есть к ней инструкции, есть обучающие процедуры – все это передается вместе с системой заказчику. Однако если Вам требуется включить какой-то совершенно новый модуль, который не представлен в системе, в этом случае Вам будет необходимо обратиться к разработчику. Но, на наш взгляд, 60 с лишним параметров, присутствующих в системе на сегодняшний день, по крайней мере в первом приближении соответствуют потребностям заказчика.

Е.Сучков:

Адекватность любой модели проверяется двумя критериями: насколько точно она описывает результаты эксперимента и насколько точно она может предсказать результаты эксперимента. Пробовали ли Вы описать результаты последних выборов в Государственную Думу в 1999 году, и готовы ли Вы сейчас предсказать результаты выборов в декабре 2003 года?

Ф.Алескеров:

Если Вы готовы сегодня заполнить все данные по 225 округам по всем кандидатам и конкурентам, то система действительно предскажет результаты выборов. А о тестировании отдельных моделей системы я уже говорил: оценка земель, голосования на Западе. Надежность моделей проверялась и была подтверждена.

С.Гвоздева:

Меня, как депутата Государственной Думы, победившего в избирательной кампании, действительно интересует, почему избрали именно меня, почему так, а не иначе проголосовал избиратель. Конечно, я прислушивалась к рекомендациям политтехнологов, социологов, но очень часто получается так: мы работаем вместе до выборов, получаем хороший результат, и взаимодействие прекращается до следующих выборов…

Реплика:

Так это же от Вас зависит! Обращайтесь!

(Смех)

С.Гвоздева:

У меня есть данные, есть паспорт округа, оценки предпочтений избирателей и т.д. Я действительно хотела бы сама занести эти данные в программу и увидеть, по какой причине, за счет каких критериев меня выбрали! Точно так же мне хотелось бы увидеть, и по каким причинам избиратели голосуют за партии, потому что сейчас, по данным Центризбиркома, зарегистрировано уже 70 партий, и я считаю, что систематизация этого массива очень важна. Поэтому у меня очень простой вопрос: сколько стоит программа?

(Смех, возгласы)

Ф.Алескеров:

В нынешнем своем виде, со всеми настройками, с обучением, программа стоит 10000 условных единиц. И мы ее сопровождаем до декабря 2003 года.

Ф.Шелов-Коведяев:

Тут возникла дискуссия по поводу того, что такое стратегия. На самом деле в той парадигме, которую нам представил Фуад Тагиевич, то, о чем говорите Вы (я имею в виду вопрос о том, почему избиратели станут голосовать за конкретного кандидата), называется во всех мыслительных парадигмах не стратегией, а идеологией. А стратегия – это система действий, система каких-то шагов.

Я еще раз хочу призвать аудиторию понять, что здесь не предлагается, чтобы машина заменила человека. Вообще люди разумные не могут, будучи во вменяемом состоянии, предлагать, чтобы машина заменила живого человека. Машина есть придаток человека. Здесь нам предлагается система поддержки принятия решений, о чем не раз уже упоминалось. Решения принимает человек, который может, кстати, принять и не то решение, которое ему предлагается, но, тем не менее, с учетом того, что оно ему было предложено. А рекомендация к докладчику такая. Задумайтесь над тем, чтобы более тонко адаптировать Ваш предмет к потребителю этого предмета, то есть к парадоксам, символам, мифам сознания и мышления этого потребителя. Я говорю о политтехнологах, кандидатах, группах интересов. Если Вы задеваете какой-то символ или миф, то это срабатывает, и Ваш продукт покупают. Если вы предлагаете абсолютно замечательную вещь, но не "зацепили" потребителя, не сделали так, чтобы она стала понятна какому-то конкретному пользователю, то ничего не получается: он просто вас не слышит, он не может оценить это, потому что находится в другой системе координат.

Ф.Алескеров:

Конечно же, я никогда не претендовал на то, чтобы создавать системы, которые заменяют человека. Помните, был такой рассказ у Азимова, когда компьютер выбирал какого-то одного человека, одного гражданина Соединенных Штатов, этот один человек отвечал на какие-то косвенные вопросы, и на основании этих ответов компьютер выбирал президента Соединенных Штатов. Не дай Бог, конечно, это совсем не такая система, это только в помощь политтехнологам и избирательному штабу.

Ю.Полунин:

Здесь промелькнула идея о том, что если у каждой из конкурирующих на выборах команд будет такая система, то вроде бы наступит симметрия, и тогда, следуя дальнейшей логике, вроде бы всем вообще можно и не покупать эту систему. Но не надо забывать, что, помимо данных своего кандидата, в систему надо ввести данные и предполагаемые действия конкурентов, а это уже нетривиальная задача, не только шпионская, но и творческая. Поэтому даже в этой ситуации разные системы выдадут разные результаты. Эта система – подспорье именно для творчества, а не замена человеку.

В.Рубанов:

Я в большей мере связан с информационными технологиями, чем с политическим процессом. Поэтому первое мое профессиональное замечание касается того, что, по большому счету, о качестве этого продукта надо судить по немного другим параметрам: быстродействие, расширяемость, масштабируемость, количество обрабатываемых моделей. Это целый ряд параметров, лежащих в области математики, и профессиональное обсуждение должно вестись именно в этих терминах. Второе. Это действительно инструмент в руках политических технологов, в руках тех, кто проводит свою избирательную кампанию. И я согласен с тем, что сказал Алексей Михайлович Салмин, что это только инструмент, и то, как им пользоваться, есть вопрос искусства политтехнолога. Но я хотел бы высказаться по поводу присутствия в этой системе интересов избирателя. Интересы избирателя, сам избиратель здесь могут присутствовать как некая проекция реальности: кто такой избиратель, каковы его интересы? Но проблема информационных технологий, суть информационных технологий состоит в отражении реальности и воздействии на это отражение. Информационные технологии воздействуют на сознание, но на реальность они, как правило, не воздействуют. С помощью информационных технологий реальность изменить нельзя, но представления о ней изменить можно. И вот в этой связи я не сказал бы, что этот инструмент гарантирует права избирателей. Я сказал бы, что этот инструмент является достаточно мощным орудием избирательных кампаний, и что все остальное зависит от политтехнологов, от того, кто проводит избирательную кампанию. И еще одно замечание. В системе конечный результат зависит от тех данных, которые в нее вводятся. А откуда самка эта информация берется? Можно провести социологический опрос, но если, допустим, администрация региона хорошо поставила информационную работу, то она обладает таким набором данных (например, данные о звонках в коммунальные службы), который другому кандидату и не приснится. По сути дела, эту систему, при хорошем информационном обеспечении, можно превратить в инструмент закрепления status quo. И если действующие руководители смогут правильно оценить предоставляемые здесь возможности, то политическая борьба окончательно выродится в профессиональное соперничество в деле манипулирования общественным сознанием.

Ф.Алескеров:

Относительно использования системы – это та же история с ножом, которым можно резать колбасу, а можно убивать людей. А что касается фиксации status quo, то, действительно, всегда есть опасность тирании меньшинства большинством. Но большинство все-таки не есть незыблемая вещь, это динамика, и если силы, закрепившие status quo, двинутся в существенно другом направлении, то контролируемое ими большинство начнет расшатываться, и, соответственно, изменится ситуация на выборах.

Н.Беляева:

Я хотела бы отреагировать на ту мысль, что информационные технологии, как и любые технологии в принципе, могут быть инструментом, несущим добро, равно как и инструментом, несущим зло. В развитие этой мысли мне хочется поставить под сомнение тот тезис, что система предназначена для (цитирую): "центральных отделений партий, депутатов, кандидатов в депутаты и для людей, организующих выборы". То есть для тех, кто добивается ответа на вопрос: что надо сделать, чтобы избиратель проголосовал именно за них? Получается, что система предназначена лишь для тех, кто занят убеждением, воспитанием, пропагандой или манипулированием – в зависимости от собственного этического выбора. А размышляли ли Вы о том, чтобы передать этот инструмент в руки именно заинтересованных граждан? Поменять вообще всю пирамиду: не заинтересованные политтехнологи, политики, депутаты думают о том, что бы такое сделать, чтобы выбрали именно их, а, ровно наоборот, заинтересованные общественные объединения и гражданские союзы выбирают, какого кандидата им поддерживать. В таком случае, если говорить о коммерческом успехе продукта, мог бы значительно расшириться и рынок сбыта.

Ф.Алескеров:

Спасибо, Нина Юрьевна, Вы задали замечательный вопрос, и я могу сказать только одно. В нынешней версии системы можно не иметь реального кандидата, можно ввести данные и смоделировать портрет того кандидата, которого хотел бы получить избиратель.

В.Рубанов:

Вот именно в этом направлении должно идти развитие информационных систем – в направлении поддержки и обеспечения избирательных прав граждан.

С.Гвоздева:

Я хочу еще раз обратить ваше внимание на то, что политтехнологи, социологи очень активно работают с депутатами, кандидатами в депутаты, партиями именно в предвыборный период, а сразу же после выборов работа прекращается. Сейчас складывается новая система взаимоотношений, и, возможно, в будущем больше времени и усилий будет тратиться именно на взаимодействие с избирателями в межвыборный период.

М.Литвинович:

Если я правильно понимаю, все данные, которые заносятся в систему, далее каким-то образом кодируются. А может ли система работать с нечисловыми параметрами, с параметрами, которые нельзя закодировать в принципе, может ли она что-нибудь с ними делать, и есть ли способ их каким-либо образом в систему внедрять? И еще. У Вас рекомендации сведены к "вариантам увеличения рейтинга" что в принципе бред, потому что надо не рейтинг увеличивать, а делать правильное предложение избирателю, чтобы он голосовал "за". Увеличение рейтинга – не самоцель, цель – сделать правильное предложение избирателю. Заложен ли в систему стандартный набор рекомендаций, или он как-то пополняется?

Ф.Алескеров:

Есть часть вопросов, на которые надо отвечать "Да", "Нет", "хорошо", "плохо". Если в Вашем понимании это нечисловые данные, в таком случае система с ними работает. Теперь насчет стандартных рекомендаций. Я уже сказал, что система работает с более чем 60 параметрами. В части из них предусмотрено 4 варианта ответов, это, если совсем грубо считать, 464 возможности, поэтому вариантов поведения с целью увеличения рейтинга предостаточно, это очень большое число, поверьте мне. И последнее. Вы говорите, что рейтинг – не самоцель. Я хочу обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что для человека, который идет избираться, рейтинг есть самоцель: он должен быть избран. Действительно, и у нас, и на Западе есть партии, которые идут на выборы не для того, чтобы быть избранными, типа Партии любителей пива. Эта система не для таких партий.

М.Литвинович:

Вы меня превратно поняли. Известны случаи, что последний замер перед выборами показывает одни результаты, а люди приходят и голосуют по-другому. Я говорю об идеологии системы в целом. Повышение рейтинга есть просто слишком обобщенный уровень. Надо не рейтинг повышать, а делать реальное предложение избирателю, тогда повысится рейтинг, увеличится доверие - все, что угодно. А насчет вопроса о параметрах, то я много раз сталкивалась с такой ситуацией. Какой-нибудь город Подпорожье в Ленинградской области… Для того, чтобы там выиграть выборы, надо понять, как работают массовые коммуникации. И выясняется, что не работает ни одна газета, ни одно телевидение, а работают только низовые коммуникации, которые никак не могут быть описаны в системе двоичного счисления, вроде тети Мани, которая на улице такой-то живет и распространяет слухи. То есть существует масса таких параметров, которые невозможно систематизировать и стандартизировать для всех регионов. И необходимо учитывать такие вещи, которые в формате "да-нет" не запишешь.

Ф.Алескеров:

А как Вы-то сами собираетесь моделировать тетю Маню – для того, чтобы СПС получил на 1% больше голосов? Как-то ведь это приходится делать, Вы же как-то работаете с нестандартными параметрами. Например, Вы работаете в городе, где "Первый канал" не ловится; есть места, где нет центральной прессы, и народ узнает новости из местного радио. Такие варианты также предусмотрены системой. Возможно, та же тетя Маня, "фактор тети Мани", в данном смысле эквивалентен примеру с Лужковым в Москве. И еще по поводу реальных предложений. Когда мы говорим об имидже, то он разворачивается в реальные структуры: коммуникации, жизнеобеспечение и прочее. Для того, чтобы привлечь избирателя, надо идти и ремонтировать трубы, водопровод – это все реальные вещи, которые должны быть интегрированы в предвыборные программы.

М.Литвинович:

Но ведь еще недавно люди голосовали не за того, кто канализацию чинил, а за того, кто красиво говорил. Прошло несколько лет, и теперь голосуют за тех, кто канализацию чинит. А за кого будут голосовать еще через 10 лет – это вопрос. И система должна это как-то учитывать, за кого голосуют!

С.Каспэ:

Завязавшаяся дискуссия, мне кажется, описывается формулировкой "своя своих не познаша". Как мне кажется, Фуад Тагиевич говорил ровно о том же, что и Марина Литвинович. Рейтинг кандидата рассматривается не как виртуальная, абстрактная величина, а как производная от абсолютно конкретных социальных условий и социальных же действий. Можно предъявлять претензии по поводу количества параметров, количества этажей, в которые сведены эти параметры, и претензии такого рода можно, кстати, предъявлять до бесконечности – 600 параметров лучше, чем 60. Хотя в этом случае, кстати, говоря, возникает проблема, можно ли все это обсчитать. Важно то, что обе стороны говорят о прямой связи между политическим процессом, который в нашей стране уже долго ругают матерным словом "виртуальный", и жизнедеятельностью общества. Речь ведь идет именно о некоей операционализации этой связи!

Е.Сучков:

В ходе дискуссии обозначилась поляризация мнений: "прикладники" говорят о своем, "теоретики" о своем. В это плане, мне кажется, г-н Салмин был прав, когда говорил об игре. Если воспринимать систему как некую модель, которая позволяет построить игру, то, наверное, она имеет смысл. Прикладная же значимость системы пока вызывает у меня серьезные сомнения. Те рекомендации, которые дает на выходе эта система, за 2.5 тысячи долларов я могу получить путем проведения грамотного социологического опроса безо всякого напряжения. Второе замечание. В рамках западных избирательных технологий, западных стандартов модель, скорее всего, будет работать. Что касается наших избирательных кампаний, то я сильно в этом сомневаюсь. Совершенно различный тип мотивации голосования у нас и на Западе. На Западе примерно 70-80% избирателей голосуют постоянно за одну и ту же партию, что бы ни случилось. Базовый электорат республиканцев голосует за республиканцев, базовый электорат демократов голосует за демократов. Борьба идет за 20% подвижных избирателей. Какова же мотивация голосования у этих подвижных избирателей? Она лежит исключительно в социальной сфере, личностные факторы играют значительно меньшую роль. У нас же мотивация голосования лежит сплошь и рядом на уровне подсознания. Наш избиратель не делает рационального выбора, которым можно подобным образом анализировать,

Ф.Алескеров:

У Винера в книге "Кибернетика и общество" есть фраза, из-за которой эта книга более 20 лет не переводилась на русский язык. Там он говорит, что марксизм, как и религия, апеллирует к идеальному человеку, и, как писал Винер, "это не мое дело, оценивать, правильно это или нет, мое дело показать, что с информационной точки зрения это ведет к очень серьезным ошибкам". Если мы говорим о подсознании, о чем-то потустороннем, то я не готов это обсуждать, это вне моей компетенции. Я здесь полностью на позициях Винера.

Ф.Шелов-Коведяев:

В поддержку нашего докладчика могу сказать, что подсознание, во-первых, можно анализировать, во-вторых, можно формализованно анализировать, это давно известно. Во многих случаях это даже намного проще, чем анализировать сознание, потому что когда Вы сознательно себя ведете, Вы выстраиваете определенные системы защиты, для того, чтобы к Вам не прорвалась какая-то внешняя сила. В этом смысле здесь нет никакой метафизики, Фуад Тагиевич. При правильно построенных данных и алгоритмах система хорошо обработает и подсознание, нет тут никаких сложностей.

О.Гаман-Голутвина:

Мне представляется совершенно очевидным, лежащим на поверхности тот факт, что представленная программа есть чрезвычайно эффективный инструмент построения стратегий, а не сама по себе стратегия. Стратегия есть концептуальное простраивание кампании. А субъект стратегии – тот человек, который осуществляет комплексную, концептуальную, идеологическую разработку, с использованием самого широкого спектра инструментов и технологий, среди которых, безусловна, может быть использована и предложенная нам сегодня система, и социологические опросы, и методы построения имиджа, и формально-неформальные коммуникации, и многое другое. Ключевой фигурой все равно является человек, выстраивающий концепцию, идеологию кампании. И главное для субъекта стратегического планирования – способность к максимально эффективному, оптимальному с точки зрения используемых ресурсов выстраиванию стратегии кампании. Способность к креативному использованию всех этих многообразных инструментов. Это – не проблема инструмента, а проблема того, кто его держит.

В.Рубанов:

Я хотел бы еще раз обратить внимание на то, что это все-таки инструмент, и инструмент высокого технологического уровня, которым могут пользоваться только достаточно подготовленные профессиональные управленцы. Система хорошо заработает тогда, когда ей будет пользоваться непосредственно сам руководитель, с помощью профессионалов, конечно. Если ей будут пользоваться только политтехнологи, то большого прока в этом не будет. Управление с помощью технологий может быть эффективно только в том случае, если человек, принимающий решения, сам понимает и осознает роль и место используемых им технологий инструментов. В этом случае он является субъектом стратегии, а система является для него одним из инструментов проведения избирательной кампании. Если же он выступает только в качестве заказчика, в позиции "сделайте мне красиво", то шансов на успех гораздо меньше. Из своей практики могу сказать, что успех в деле создания и применения сложных систем возможен только тогда, когда первое лицо понимает, что оно само является субъектом.

А.Рогожкин:

Понимая ограниченность любой модели, математической тем более, я тем не менее попросил бы Вас обратить внимание на собственные слова о том, что всякий кандидат должен бороться за победу. Как человек, участвующий в избирательных кампаниях, в том или ином качестве, могу сказать , что далеко не всякий кандидат участвует в избирательной кампании для того, чтобы победить. Часто он действует в некоторых технических или, скажем, мифологических целях, это широко известный факт. И еще. Насколько я понимаю, представленная нам сегодня система достаточно новая, то есть нет какого-то опыта ее практического применения, однако, насколько я понял, такой опыт есть по ее более ранним версиям. Хотелось бы узнать о применении этой модели и с Вашей точки зрения как разработчика, и с точки зрения потребителей. Если можно, несколько слов о том, насколько это было эффективно. Условно говоря, в ходе Вашего романа с заказчиком стороны оставались удовлетворенными связью или били горшки?

Ф.Алескеров:

Я ведь не сказал, что людям не надо участвовать в избирательной кампании, если они не хотят победить; я говорил о том, что в таком случае эта программа предназначена не для них. Если кандидат участвует в предвыборной гонке для того, чтобы как-то раздробить голоса избирателей, ему не нужна эта система. Система нужна тем, кто хочет пройти. Теперь по поводу практического применения. Система использовалась на выборах мэра, клиент остался очень доволен и пользуется системой до сих пор.

Д.Шмерлинг:

Насчет того, за кого будет голосовать будущий избиратель – за того, кто хорошо говорит, или за того, кто канализацию чинит – наш избиратель голосовал за того, кто и говорит вроде неплохо, и заканчивал Уральский политехнический институт по специальности "Водопровод и канализация" (может, не все это знают, но такова специальность по диплому Бориса Николаевича). Кстати, насчет Айзека Азимова, рассказ о компьютере, который выбирал президента Соединенных Штатов при помощи одного человека. Да мы не так давно обошлись без всякого компьютера, один человек выбрал другого – и все.

(Смех)

Так что в жизни иногда реализуются самые смелые фантазии, и даже с лихвой. А если серьезно, то человеко-машинные системы у нас мало распространены, и особенности их функционирования не очень известны, поэтому многие вещи сейчас вызывают удивление. Такая система не заменяет избирательный штаб. Она и не должна его заменять. Такая система очень эффективно поддерживает работу избирательного штаба – она и должна ее поддерживать. У наших политтехнологов слишком мало было возможностей реальной работы с системами такого рода. Представить весь спектр возможностей такой системы с ходу, "на глаз" невозможно: в процессе ее применения всегда выявится много нового. Задолго до нас было сказано Галилеем, что задача исследования – измерить все, что можно измерить, и попытаться измерить все то, что мы еще не научились измерять. Автор это и пытается делать.

С.Каспэ:

Когда я изучал список моделей, используемых в системе, я не увидел там модели, которая, на мой взгляд, обязательно должна присутствовать: это модель рационального выбора, rational choice. Понятно, впрочем, что все перечисленные здесь математические модели используются в рамках этой социологической и политологической школы, в рамках этого подхода, одним из блестящих представителей которого Фуад Тагиевич, собственно, и является. Действительно, последние несколько десятилетий этот подход является в западной политической науке одним из господствующих, хотя постоянно и подвергается нападкам критиков. Мы не имеем пока, на мой взгляд, достаточно убедительных примеров применения этого подхода к анализу российского политического процесса. Тем более мы не имеем примеров применения этого подхода в технологическом ключе, а не только в аналитическом. И, как мне кажется, наша дискуссия должна способствовать поискам ответа именно на этот вопрос: в какой мере в рамках теории рационального выбора описывается поведение российского избирателя, в какой мере оно управляемо соответствующими технологическим инструментами, и какое остается тогда пространство для использования других подходов и технологий? Речь идет о судьбе теории рационального выбора в России.

Ф.Алескеров:

Действительно, для судьбы теории рационального выбора, одним из представителей которой я являюсь, до недавнего времени фундаментальным вопросом была критика, данная ей Гербертом Саймоном. Мне, как я полагаю, удалось "поженить" эти две теории. И я думаю, что это совершенно новую жизнь вдохнуло в теорию рационального выбора, я уверен, что там очень большие перспективы открываются, в том числе и в отношении России.

Г.Сатаров:

Я хочу обратить Ваше внимание на следующее тривиальное обстоятельство. Все мы – просто в силу убогости человека как устройства – так или иначе мыслим моделями, никуда от этого факта не денешься. И никакой технолог, сколь бы эффективной политикой он бы ни занимался, не может при планировании стратегии учесть всех бабушек. Все равно он как-то их типизирует, классифицирует эту реальность. Единственный дефект человека как устройства, мыслящего моделями, состоит в том, что он время от времени, абсолютно случайно и немотивированно, перескакивает с одной модели на другую, эти модели у него пересекаются, конфликтуют. Математика в этом смысле от человека отличается только тем, что она в использовании моделей последовательна до конца.

Теперь по поводу предсказаний. На самом деле искусство состоит не в том, чтобы удачно предсказать, а в том, чтобы догадаться, что предсказуемо, а что нет, на что имеет смысл тратить усилия, а на что нет. Вот это гораздо сложнее. Сделать это очень трудно, и бывают весьма неожиданные вещи. Приведу пример: перед вторым сеансом IV Съезда народных депутатов, осенью 1991 года, когда должны были происходить повторные выборы Председателя Верховного Совета РСФСР, к нам в ИНДЕМ пришли депутаты и спросили: "Вы можете сделать такую модельку, которая спрогнозирует результаты выборов? Причем такую модельку, чтобы на ней можно было проигрывать разные варианты, кто у кого отбирает голоса?". Мы за месяц сделали такую модель, которая работала идеально. Один эпизод: у нас, как всегда, в фойе стояли компьютеры, и наши программисты играли с депутатами в эти модели. После очередного тура голосования подходят к нашему программисту несколько депутатов и говорят (хотя голосования были закрытыми, мы прогнозировали поименный результат): "Мы знаем про 10 депутатов, как они проголосовали. Давайте вы будете называть, как у Вас они должны были голосовать, а мы будем говорить, правильно или нет". Машина угадала в 9 случаях из 10, а десятый депутат сказал: "Здесь машина не угадала, но я голосовал, руководствуясь такими соображениями, которые вы, математики, никогда бы не учли".

Теперь насчет выборов. Игорь Задорин не даст соврать, наши выборы становятся все более и более предсказуемыми. Скажем, те отклонения от конечного результата, которые были у социологов в 1999 году, объяснялись только одним фактом: социологи не поверили в стремительную динамику "Медведя" и не проделали экстраполяцию последних четырех дней, которую можно было бы сделать, и тогда все получилось бы с точностью до процента.

Еще один аспект таких систем, который мы не рассматривали. Ведь их задача не только в том, чтобы рекомендовать, что делать; их задача еще и в том, чтобы уберечь от ошибок, отрезать какие-то неэффективные ветки. Например, на президентских выборах 1996 года колоссальные деньги ельцинской кампании были вкачаны в выплату зарплат и пенсий бюджетникам. Последующий анализ показал, что это было абсолютно напрасной тратой денег – с точки зрения приобретения голосов, разумеется.

И последнее, что я хочу сказать. Растет не только мастерство политтехнологов, воспитывается и заказчик. И это приводит к тому, что заказчик часто задает вопрос политтехнологу: "А почему вы это предложили?". И ответы типа "был проведен мозговой штурм" заказчика уже не устраивают. Вы представляете, какие ресурсы для охмурения появляются у заказчика при использовании самых последних достижений науки, вроде этого?

(Общий смех)