Политические теории
Политическая теория и понятие политического
Ключевые слова: политическая теория, политическое, политические концепты, политическое событие, человек
Понятие политического — центральная и в то же время одна из самых противоречивых категорий в политической мысли. Несмотря на долгую историю рефлексии о политическом, на сегодняшний день отсутствует консенсус по поводу не только содержательного наполнения данного понятия, но и самого его права на существование. Цель настоящей статьи заключается в прояснении эпистемологических возможностей политической теории в отношении понятия политического.
Если политическая теория является частью позитивной политической науки и представляет собой автономную от философии форму знания, она должна включать в себя и особый способ мышления о политическом. В статье дается краткая характеристика предметного поля политической теории, описывается специфика ее взгляда на социальные и политические феномены, обосновывается тезис о том, что политическое манифестирует себя в виде события.
В силу имманентной ангажированности политической мысли знание о политическом событии невозможно за его пределами. В связи с этим, по мнению автора, политическая теория должна концентрировать внимание на предполитических ситуациях, в которых могут возникнуть политические события. Для идентификации таких ситуаций необходимо сместить фокус с формулы «друг—враг» на оппозицию «человеческое—нечеловеческое». Политическое событие случается тогда, когда на коллективном уровне проблематизируются фундаментальные нормы человечности и открывается пространство, где втянутые в событие люди вынуждены занимать ту или иную сторону. Граница между человеческим и нечеловеческим в политическом событии стирается, что обусловливает экзистенциальный характер противостояния друзей и врагов.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-6-21
Страницы: 6-21
Редуцируя комплексность: революция в современной левой политической мысли
Ключевые слова: революция, Карл Маркс, Мартин Хайдеггер, Бенедикт Спиноза, левая политическая мысль, концептуальный анализ
Статья посвящена анализу места понятия «революция» в современном левом дискурсе. Использовав метод теоретической редукции, К.Чмель выделяет в современной левой мысли три главных течения, задающие подходы левых к революции в контексте актуального состояния мира политики и восходящие к таким каноническим для левых философам, как К.Маркс, М.Хайдеггер и Б.Спиноза. Его гипотеза заключается в том, что неудача левых в определении революции проистекает из отсутствия адекватного концептуального аппарата. Если раньше правым приходилось заимствовать у левых их язык, то сегодня сложилась прямо противоположная ситуация и построения левых, по сути, не выходят за рамки реакции на победивший неолиберализм.
Даже методы борьбы левых за свою повестку определяются доминирующей системой либеральной демократии, а не идеями, сформулированными самим левым движением. Это касается не только электорального сопротивления в виде выборов, но и сопротивления неэлекторального, высшей формой которого выступают протесты с ограниченной негативной повесткой. В результате для революции с ее пафосом освобождения и радикальных общественных трансформаций не находится места не только на уровне теории, но и в практической сфере.
По заключению автора, причины неспособности современной левой политической мысли определить революцию в контексте актуального состояния мира политики кроются именно в отказе левых от обращения к понятиям позитивного толка и переориентации их на стратегию ответа (реакции) на доминирующий правый политический проект.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-22-40
Страницы: 22-40
Религия и политика
Православие: как национализм побеждает универсализм
Ключевые слова: православие, автокефалия, национализм, универсализм, Русская православная церковь, Православная церковь Украины, Константинопольский патриархат
История новой украинской автокефалии в очередной раз показывает утопичность идеи универсального православия, основанного на строгом соблюдении евангельских принципов. Хотя официально их отстаивают все участники нынешнего церковного конфликта, на практике никто из них этим принципам не следует. Место универсализма занимают конкурирующие между собой версии национализма, дающие Церквям дополнительную легитимацию во все более секуляризирующихся обществах, уделяющих мало внимания церковной догматике, но при этом сохранивших архаичные черты. Ключевым фактором мировой православной политики является многолетнее соперничество Русской и Константинопольской церквей, во многом связанное с конкуренцией двух национальных идей — российской и греческой. Этот фактор стал причиной одностороннего предоставления Константинопольской церковью автокефалии Православной церкви Украины. Украинское автокефалистское движение изначально основано на демонстративном отталкивании от Москвы и носит антиимперский политизированный характер. Константинопольский универсализм, за которым скрывается многовековой национализм, привел к парадоксальному результату — Вселенский патриархат легитимировал создание национальной Церкви, ориентированной на максимальное ослабление своего главного конкурента. И это несмотря на то, что в состав Православной церкви Украины не вошла крупнейшая в стране по числу приходов Украинская православная церковь, являющаяся составной частью Московского патриархата.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-41-59
Страницы: 41-59
Гипотеза сверхъестественного наказания (Критический обзор)
Ключевые слова: религия, эволюция, кооперация, позитивные иллюзии, сверхъестественное наказание, «проблема безбилетника», альтруизм, авторитет
Статья посвящена гипотезе сверхъестественного на- казания, сформулированной профессором Оксфордского университета Домиником Джонсоном, и возможностям ее приложения к политической науке. Суть гипотезы состоит в том, что религия и вера в богов повышают кооперацию в сообществе и являются источниками альтруистического поведения. В способности людей верить в то, что сверхъестественный агент наблюдает за ними и обязательно накажет их за грехи, Джонсон видит эво- люционный смысл религии. На основе детального анализа построений Джонсона автор демонстрирует бесспорную научную значимость его концепции, вместе с тем обращая внимание на ее слабые стороны, связанные, в частности, с интерпретацией данных и адекватностью использования терминов «религия», «альтруизм» и «групповая кооперация». Он выдвигает ряд альтернативных объяснений эволюционного смысла религии и рассматривает ее с точки зрения теории мемов. По его заключению, если альтру- истическое поведение действительно свойственно человеку на биологическом уровне, институт религии может являться более высокой его формой, но не причиной. Для прояснения позиций в этом научном споре автор предлагает задействовать для описания взаимоотношений между человеком и верой в сверхъестественного агента (религией) метафоры симбиоза и паразитизма. Гипотеза Джонсона заслуживает внимания и тщательного изучения как аргумент в пользу метафоры симбиоза, однако при обращении к ней важно учитывать ее ограниченность и избегать упрощения сложной модели человеческой социальности, неотъемлемой частью которой выступает религиозное сознание.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-60-80
Страницы: 60-80
Парадигмы общественного развития
Эпохи турбулентности и их преодоление
Ключевые слова: эпоха турбулентности, глобальные кризисы, революционные волны, интрасоциетальный порядок, международный порядок, международное право, ответственность элит
Статья посвящена осмыслению феномена, обозначаемого термином «эпоха турбулентности». Эпоха турбулентности определена как исторический период, когда учащаются и обостряются социальные и международные конфликты, отягощенные ростом насилия, что находит выражение в настроениях растерянности и тревоги, интенсивности мятежей, революций, войн, захватывающих сильнейшие государства и существенно нарушающих их внутренний социальный порядок, а также порядок международных отношений. Эпохи турбулентности случаются как на региональном, так и на глобальном уровне. Поскольку с XVI в. начинается мировая экспансия европейских народов, особое значение имеют эпохи турбулентности в Европе, которые обретают все более глобальный охват к XX в. Выделено шесть главных эпох турбулентности: 1) 1517—1648 гг. (Реформация и религиозные войны); 2) 1789—1815 гг. (Великая французская революция, последующие революционные и наполеоновские войны), 3) 1848—1871 гг. («весна народов», Крымская война, войны Бисмарка, Парижская коммуна); 4) 1914—1919 гг. (Первая мировая война, Русская революция и полемогенные революционные волны); 5) 1939—1953 гг. (Вторая мировая война, коммунистические революции и Корейская война); 6) с 2003 г. (текущая эпоха турбулентности). Понятие «эпоха турбулентности» включено в концептуальную модель коэволюции социальных, ментальных и функциональных порядков. Показано, что каждая из эпох турбулентности преодолевалась посредством утверждения нового международного порядка, новых принципов внутриполитического устройства государств, распространения новых религиозных, социальных, моральных ценностей. На основе обобщения факторов преодоления прошлых эпох турбулентности и фиксации базовых причин эпохи нынешней обрисованы контуры международного порядка, способного обеспечить выход из ситуации хаоса и неопределенности.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-81-96
Страницы: 81-96
Двадцать семь лет спустя: есть ли посткоммунистические государства?
Ключевые слова: посткоммунистические страны, модернизация, демократизация, политическое развитие, партийные системы
В статье анализируются итоги политического развития посткоммунистических государств. Обращаясь к различным количественным измерителям модернизации, демократизации и государственной состоятельности, таким как Индекс трансформации Бертельсманна, Индекс демократии журнала «Economist» и др., автор фиксирует тесную взаимосвязь между успехами страны в политической демократизации и построении рыночной экономики, с одной стороны, и укреплением государственности — с другой. Далее представлен аналитический обзор эволюции государственного строя и электоральных формул (с учетом эффекта вносившихся в них изменений), а также развития политических партий и партийных систем. Проводится срав- нение векторов развития стран, расположенных в западной и восточной части посткоммунистического пространства. Исследуется роль внешнего (стремление вписаться в институты европейской интеграции) и внутренних факторов, влияющих на стратегии трансформации на разных этапах посткоммунистического развития. Дается оценка феномена ретрадиционализации, идущей как на западе, так и на востоке посткоммунистического мира. В завершающем разделе статьи демонстрируется корреляция между уровнем конкурентности и институциональной зрелости партийных систем и степенью демократичности/авторитарности политического режима. Общий вывод автора: понятие «посткоммунистическое пространство» не утратило своей актуальности для политической науки, поскольку трансформационные процессы в большинстве входящих в соответствующий географический ареал стран не завершены.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-97-113
Страницы: 97-113
Российская полития
Политическая форма России и социально-политические структуры Северной Евразии
Ключевые слова: политическая форма, власть, уважение, Северная Евразия, Россия, кочевые народы, оседлые цивилизации, издержки контроля, автаркия, домохозяйство, империя
В статье предпринята попытка описать политическую форму России исходя из специфики ландшафта Северной Евразии, а также особенностей расселения и хозяйствования на этой территории. В качестве важных характеристик, детерминированных названными факторами, автор выделяет исходную автономность и автаркичность домохозяйств, отсутствие у локальных сообществ потребности во внешних по отношению к ним инструментах и формах макросоциальной организации (в том числе политических). Вместе с тем, как показано в статье, для внешних сил (оседлых цивилизаций) эксплуатация таких сообществ была экономически бессмысленной, поскольку издержки контроля над пространством Северной Евразии превышали блага, которые могло принести изъятие прибавочного продукта.
В особых условиях, связанных прежде всего с климатическими катаклизмами, локальные сообщества, однако, объединялись в большие системы, предполагавшие политическое оформление. Власть в этом случае занимала пограничное положение между обществом и экзогенной по отношению к нему высшей силой, выступая медиатором политических смыслов. При этом она не столько изымала прибавочный продукт, произведенный в обществе, сколько распределяла ресурс, полученный извне, из оседлой цивилизации. Распределение осуществлялось в соответствии с местом индивида в иерархии, его близостью к медиатору. В зависимости от источника высших смыслов, способа получения монополии на их трансляцию, вари- антов обретения распределяемого ресурса и принципов распределения выстраивалась политическая форма — «общее платье» для разных сообществ, включенных в политическое тело.
Проявление этих особенностей, в принципе свойственных Северной Евразии, рассматривается автором на примере складывания и эволюции политических форм Руси, России, СССР, РФ.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-114-148
Страницы: 114-148
Российские регионы
Ключевые слова: административная реформа, инволюция, административно-территориальное деление, пространственная идентичность, автономные округа
В статье предпринята попытка выявить отношение к прошедшей в России в середине 2000-х годов реформе административно-территориального деления и проследить причины, определившие то или иное ее восприятие. Эмпирическую базу исследования составила серия глубинных интервью с представителями региональной государственной власти, местного самоуправления и гражданского общества, собранных в административных центрах как утративших автономию территорий, так и регионов, к которым они были присоединены.
По итогам исследования наряду с официальными целями реформы (сокращение экономических диспропорций и повышение эффективности государственного управления) были выявлены и неофициальные: для федерального центра это укрепление центростремительных сил в российском федерализме; для областных/краевых элит — увеличение бюджета и статуса их региона. По мере развития реформы официальные цели все больше уступали место неофициальным, что и привело к ее приостановке. Для регионов, поглотивших бывшие автономные образования, плюсы реформы состояли в повышении их веса в структуре российского федерализма и получении полного контроля над финансовыми потоками и исполнительной властью в округах, минусы — в необходимости компенсационного перераспределения бюджетных средств. Для поглощенных территорий
к плюсам можно отнести реализацию ряда инфраструктурных проектов, увеличение средств, выделяемых на поддержку национальной культуры, и приобретение доступа к краевым/областным программам, к минусам — понижение статуса и разрыв прямых связей с Москвой.
Исследование показало ключевую роль психологического фактора в восприятии реформы. Вне зависимости от реальных последствий объединения для той или иной территории, его больше поддерживают те, кто приобрел более высокий статус, и не поддерживают те, кто его потерял. Основ- ные причины негативной оценки реформы: (1) отсутствие общей институциональной модели интеграции; (2) завышенные ожидания; (3) отсутствие четко обозначенной цели объединения; (4) статусная и политико-культурная «аберрация», побуждающая людей объяснять реформой даже те свои проблемы, которые с ней никак не связаны.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-149-166
Страницы: 149-166
Е.А.Иванов, Л.М.Исаев, А.В.Коротаев, А.Р.Шишкина
Ключевые слова: сирийский конфликт, миграция, беженцы, сирийские черкесы, Карачаево-Черкесия
Хотя из всех внешних акторов, участвующих в сирийском конфликте, Россия наименее активно задействована в решении проблемы беженцев, эхо порожденного этим конфликтом миграционного кризиса затронуло и ее. Одним из его следствий стало возвращение во внутриполитическую повестку страны черкесского вопроса, прежде всего на региональном уровне.
С началом гражданской войны в Сирии в РФ стали прибывать черкесы — потомки адыгов, насильственно выселенных в Османскую империю в XIX в. Большинство из них обосновалось на Северном Кавказе — в Адыгее, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Однако в ходе своего обустройства на новом месте они столкнулись с целым рядом проблем. В наиболее сложном положении оказались сирийские черкесы в Карачаево-Черкесии, руководство которой, опасаясь изменения этнического баланса в республике и отражая умонастроения карачаевского большинства, не поощряет притока черкесских мигрантов. В результате, если в Адыгее и Кабардино-Балкарии репатрианты из Сирии получают поддержку со стороны республиканских властей, то в Карачаево-Черкесии они могут рассчитывать только на меценатов и черкесское сообщество.
Статья посвящена анализу ключевых факторов, препятствующих репатриации черкесов в Карачаево-Черкесию и затрудняющих их адаптацию к жизни в ней. Эмпирическую базу исследования составляют опросы жителей четырех черкесских аулов со значительным присутствием репатриантов, а также серия интервью с обосновавшимися в республике мигрантами из Сирии.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-167-185
Страницы: 167-185
Зарубежные политии
Новые меньшинства или непризнанные народы? (Опыт Центральной и Восточной Европы)
Ключевые слова: субэтнос, этнографическая группа, этническое (национальное) меньшинство, Центральная и Восточная Европа, этническая идентичность
В статье представлены результаты исследования этнополитических процессов, развертывающихся в Центральной и Восточной Европе, на примере трех наиболее крупных локальных сообществ, добивающихся признания в качестве этнических или национальных меньшинств, — русинов, кашубов и силезцев. Рассмотрев смысловую нагрузку термина «субэтнос» и его эквивалентов, утвердившихся в странах ЦВЕ, О.Васюков описывает правовое положение указанных сообществ и подробно анализирует продуцируемый ими дискурс, нацеленный на закрепление за ними статуса отдельных народов, и используемые для решения этой задачи стратегии, главной из которых выступает языковое строительство.
Проведенное исследование показывает, что сформированный в рам- ках академической науки концепт субэтноса / этнографической группы активно задействовался для оспаривания претензий этнических сообществ на признание. Определение подобных сообществ как субэтносов следует квалифицировать как осознанную стратегию, направленную на символическую гомогенизацию этнической картины соответствующей страны и упрощение политического процесса путем исключения из него акторов, претендующих на представление данных групп. Однако с крушением в регионе недемократических режимов идеал этнической гомогенности как основы стабильности национального государства обнаружил свою нежизнеспособность. За последние десятилетия в регионе возник целый ряд организаций, борющихся за повышение социального и юридического статуса своих групп. В настоящее время взаимодействие между выступающими от имени этих групп активистами и государством во многом представляет собой торг, где первые решают, какие стратегии помогут им максимально быстро и полно достичь своих целей, а второе взвешивает, на какие уступки можно пойти, чтобы сохранить целостность и интегрированность государствообразующих наций.
DOI: 10.30570/2078-5089-2019-92-1-186-201
Страницы: 186-201