Фишман Л.Г.

Не пренебрегая «реакционным»

Статья посвящена поиску ответа на вопрос, почему, несмотря на, казалось бы, давнее достижение достаточных для построения если не коммунизма, то социализма материально-технических условий, левые силы не могут этим воспользоваться и уступают инициативу силам правым, консервативным и даже реакционным. Истоки такого положения дел автор видит в том, что в мышлении левых до сих пор преобладает плоский либеральный прогрессизм, где господствуют шаблонные представления о прогрессивном и реакционном, но нет инструментария, позволяющего адекватно оценить причины «реакционных» симпатий широких масс и признать наличие у этих масс хотя бы «оснований для беспокойства».

В качестве теоретической основы анализа используется концепция человеческой предыстории классиков марксизма. Показывается, что лежащая в ее основе дихотомия отчужденного и подлинного, человечного и бесчеловечного не совпадает с дихотомией реакционного и прогрессивного. Эпоха Модерна рассматривается как в такой же степени эпоха реакции (в буквальном смысле слова, свободном от идеологических коннотаций), как и прогресса. С целью прояснения ситуации вводится понятие ретропрактики, призванное описать внешне «реакционную» и «консервативную» сторону Модерна. Ретропрактики, в отличие от «реакции», обладают эмансипаторским и ослабляющим отчуждение потенциалом. Упущение левых заключается в том, что они не могут всесторонне осмыслить значение ретропрактик, поскольку видят в них только «реакцию» и «консерватизм» в привычном понимании. Но социализм, если он будет реализован, в значительной степени окажется именно совокупностью ретропрактик.

DOI: 10.30570/2078-5089-2024-112-1-6-28

Страницы: 6-28

Наш «неправильный» правящий класс: чего от него ждать?

В статье представлен анализ двойной проблемы, встающей при изучении современного российского правящего класса, один из аспектов которой связан с адекватным теоретическим описанием этого класса, другой — с его самопозиционированием. Рассмотрены основные парадигмы теоретического осмысления природы данного класса — как буржуазии, как бюрократии и как номенклатуры. Показано, что, вне зависимости от адекватности описания правящего класса России в парадигмах буржуазии и бюрократии, в сложившейся ситуации ему предпочтительнее позиционировать себя в качестве наследника советской номенклатуры. Подобное позиционирование наделяет российский правящий класс значительно большей исторической субъектностью, чем та, на которую он мог бы претендовать в случае позиционирования себя как буржуазии или бюрократии.

Загвоздка, однако, в том, что в действительности советская номенклатура обладала весьма ограниченной исторической субъектностью и нуждалась во внешнем «редакторе» (регуляторе). Эту черту унаследовал и современный российский правящий класс, с чем связан ряд сложностей, испытываемых им в идеологической и аксиологической сферах. Поэтому от него не следует ожидать глобальных мироустроительных проектов. Максимум, что он может предложить остальным гражданам, это увеличение их доли ренты в виде социальных выплат, дальневосточного гектара, жалованья участникам СВО. Другой составляющей стратегии сближения с рядовыми гражданами могут стать популистские шаги, выражающиеся в отказе от выпячивания своей успешности. А формирующаяся вокруг такой стратегии «идеология» станет оформлением нового общественного договора, об общих чертах которого сегодня остается только догадываться.

DOI: 10.30570/2078-5089-2023-110-3-47-66

Страницы: 47-66

Прекариат в России: от «опасного класса» к нормализующему дискурсу

В статье рассматривается проблематика, связанная с использованием в отечественной научной литературе понятия «прекариат». Зафиксировав отсутствие согласия не только в том, на основе каких критериев следует выделять прекариат, но и по поводу социального состава и даже самого его существования как класса, автор предлагает исходить из того, что «прекариат» является частью скорее идеологического, чем научного дискурса, подобного дискурсу «среднего класса», с которым он имеет отчетливую преемственность. Данные дискурсы функциональны для воспроизводства имеющихся общественных отношений. Соответственно, в статье предпринята попытка выяснить, что представляет собой дискурс, в рамках которого описывается прекариат в России, и для воспроизводства каких отношений он функционален.

Проведенное автором исследование показывает, что российская трактовка прекариата заметно отличается от западной. Это касается и состава прекариата, и его места в социальной структуре. Из рассуждений отечественных авторов вырисовывается картина специфического российского прекариата, который включает в себя едва ли не половину общества. Этот прекариат мало походит на западный, но практически полностью совпадает с российским же средним классом, как его видят российские правящие круги. И поскольку с такого рода прекариатом как пассивно страдающим и совсем уже не опасным классом государство может вести не подрывающий основ системы диалог, дискурс о прекариате и прекаризации становится такой же потенциально легитимной разновидностью нормализующего дискурса, как и дискурс о среднем классе.

DOI: 10.30570/2078-5089-2022-107-4-104-122

Страницы: 104-122

Наследник и бастард (Заметки о социальном генезисе ресентимента)

Статья посвящена переосмыслению социального генезиса ресентимента. Широко используемое сегодня понятие ресентимента в том виде, в каком его сформулировал Фридрих Ницше и уточнил Макс Шелер, оказывается одновременно и слишком, и недостаточно привязанным к социальной структуре обществ, для анализа которых оно применяется. Происходит это потому, что ницшевские и шелеровские представления о ресентименте хотя и отсылают к социоструктурным аспектам его генезиса, но делают это противоречиво и некорректно. Не замечая собственных противоречий, оба мыслителя возводят генезис ресентимента к моральным установкам низших классов. В статье на примере младших наследников и бастардов средневековых аристократических родов, а также других относительно привилегированных социальных групп демонстрируется, что истоки ресентимента следует искать скорее в верхних социальных стратах. Вместе с тем, как показывает автор, свойственный ресентименту комплекс моральных чувств и поведенческих стратегий может быть перенят и перенимается представителями других классов. В этом виде он обращает на себя внимание в эпохи, когда угнетенные классы приобретают реальные возможности для изменения своего положения или, во всяком случае, получают основания считать, что могли бы достичь большего, если бы такая возможность была им предоставлена.

DOI: 10.30570/2078-5089-2021-103-4-145-162

Страницы: 145-162

Посткапитализм и последняя (анти)утопия нашего времени

В статье предпринята попытка выявить объективную роль, которую играют в современных обществах интерсекциональные дискурсы и политические движения. Не является ли ложным ощущение морального и интеллектуального превосходства, которое испытывают традиционные левые по отношению к «примитивным» концепциям интерсекционалистов? В какой мере интерсекционализм, часто окрашенный в левые идеологические тона, но подвергающийся ожесточенной критике не только справа, но и слева, соотносится с существующими сегодня проектами пост-капиталистического будущего?

По мнению автора, кажущиеся надуманными или даже высосанными из пальца концепции интерсекционалистов и вытекающие из них практики, как бы неприятно это ни звучало для серьезных левых теоретиков, суть попытка расплатиться по их, серьезных левых теоретиков, векселям. Прежде всего речь идет о представлении, что капитализм не может быть преодолен, пока не достигнет достаточной зрелости, то есть в том числе пока в полной мере не развернутся те антропологические и культурные последствия, которые он обещает как «идеальный тип». Капитализм обречен искоренять предшествующие ему формы угнетения и порабощения людей, заменяя их собственными — более передовыми, более циничными, но в чем-то и гораздо менее тягостными, так как они не прикрыты разного рода лицемерием. Поэтому без устранения препятствий на пути реализации этой эмансипаторской капиталистической (анти)утопии ни о каком социализме, коммунизме или даже «посткапитализме» всерьез говорить не приходится. В статье показывается, что эту работу в настоящее время выполняет именно интерсекционализм, и концепции перехода к «посткапитализму» являются ему слабой альтернативой, оставаясь не более чем рациональным измышлением горстки интеллектуалов.

DOI: 10.30570/2078-5089-2020-97-2-40-53

Страницы: 40-53

Коммодификация как фактор морального и политического прогресса

В статье предпринята попытка осмысления феномена коммодификации. На сегодняшний день в дискуссиях о коммодификации, как правило, воспроизводятся ключевые установки старых, морализированных споров о капитализме. Коммодификация считается почти исключительно производной от капитализма, достигшей высшего воплощения в неолиберальную эпоху. Это мешает адекватному пониманию данного явления. Последнее гораздо древнее капитализма, поэтому его моральные аспекты значительно шире, чем проблематичные по последствиям влияния капитализма на сферу морали и этики.

Фокус дискуссий о коммодификации во многом определяется широко распространенным мнением, согласно которому при «нормальном» состоянии общества мораль и рынок представляют собой изолированные сферы и рынок разрушает моральные ценности. В статье высказывается и обосновывается тезис об отсутствии между этими областями четкой границы, что открывает возможность для существенно менее однозначных оценок исторической и социальной роли коммодификации. Автор демонстрирует, что во многих случаях денежная оценка выступает в качестве маркера социальной ценности той или иной практики, отмечает универсализирующее и эмансипирующее воздействие коммодификации и раскрывает значение обусловленного ею сокращения сферы бесплатного труда. По его заключению, именно коммодификация способствует первичному формированию общечеловеческих (и просто человеческих) ценностей — в их товарной форме.

В завершающей части статьи анализируется взаимосвязь коммодификации и неолиберальной трансформации капитализма. Зафиксировав произошедшее за последние годы превращение человека в «человеческий капитал», автор трактует это как свидетельство того, что сегодня впервые в истории пер- вичную «экономическую» форму универсальной ценности приобретает человеческое само по себе в полном или близком к полному объеме.

DOI: 10.30570/2078-5089-2019-93-2-6-27

Страницы: 6-27

Капитализм и культура

Статья посвящена рассмотрению ряда вопросов, касающихся взаимосвязи капитализма и культуры. Существуют ли своего рода «эталонные» культуры, более других подходящие для развития на их базе «современного», «экономически эффективного», «прогрессивного» (то есть в конечном счете капиталистического) общества? Насколько оправданны предлагаемые в рамках концепции «культура имеет значение» попытки перестройки иных культур в соответствии с этим эталоном? В какой мере та- кая перестройка актуальна для России? Проведенный автором анализ свидетельствует о том, что никаких специфических эталонно капиталистических культур никогда не было. Капитализм сам по себе является культурой и даже религией. Но поскольку он не декларирует этого прямо, складывается впечатление, будто традиционные религии одна за другой выступают от его имени, сменяя друг друга в качестве выразителей «духа капитализма». История показывает, что в ходе своей эволюции капитализм приспосабливает к своим нуждам все новые культуры и субкультуры, которые все дальше отстоят от того, что некогда считалось эталоном успешной капиталистической культуры. Культура — последний ресурс экспансии капитализма, поэтому он обречен со временем признать все наличные культуры достаточно успешными. Однако это будет означать его закат. Когда последняя из культур будет признана успешной, ресурсная база капитализма окажется окончательно исчерпана, что приведет к завершению капитализма как культуры.

DOI: 10.30570/2078-5089-2018-91-4-122-139

Страницы: 122-139

Существует ли современное массовое сознание?

Существует ли собственно современное массовое сознание? В поисках ответа на этот вопрос Л.Фишман обращает внимание на парадоксальную ситуацию, сложившуюся в общественных науках: с одной стороны, общепризнанно, что истоки массового сознания кроются в повседневной практике людей, с другой стороны, когда речь заходит о реальном массовом сознании, дело чаще всего сводится к изучению поверхностного его слоя, обусловленного политическими идеологиями, мимолетными настроениями, манипулятивным воздействием СМИ и т.д. Ситуация усугубляется тем, что в рамках ряда популярных социально-философских концепций сама Современность описывается как лишенная собственных констант бытия. Соответственно, оказывается невозможно вычленить и собственно современное массовое сознание, которое так или иначе связывается с разного рода досовременным наследием. В качестве альтернативы такому подходу Фишман предлагает рассматривать современное массовое сознание как обусловленное жизнью в техногенной среде и на российском и зарубежном материале анализирует некоторые элементы этого сознания.

DOI: 10.30570/2078-5089-2017-86-3-6-24

Закат «общества труда»: современная идеологическая констелляция

Исходя из предположения о том, что сейчас происходит очередная «Великая трансформация» мировой капиталистической системы, которая неизбежно потребует нового формата идеологического консенсуса, Л.Фишман анализирует сдвиги в идеологии основных политических сил современного мира. По его заключению, новый формат идеологического консенсуса будет состоять в достижении согласия относительно самых общих критериев социальной субъектности и получения ренты за «социальную значимость», выражающуюся в участии в общественных делах (ввиду невозможности участия в традиционно понимаемом производстве материальных благ и услуг). Здесь вероятно усиление влияния коммунитаризма (как альтернативы неолиберализму), чья риторика базируется на апелляции к ценностям среднего уровня, вершиной которых является общественное благо. При этом общественное благо легко может быть истолковано националистически, как благо некоей локальной общности, хотя оно может трактоваться и в более универсальном ключе, сочетаясь с левыми взглядами.

DOI: 10.30570/2078-5089-2016-82-3-116-129

Идеология и победа

В статье предложен альтернативный подход к осмыслению Дня Победы как праздника, чья идеологическая составляющая не сводится ни к официально декларируемой, ни к обличаемой оппозицией его стороне. По оценке Л.Фишмана, День Победы в известном смысле архетипичен, и эта архетипичность не ограничивается его конъюнктурной политико-символической нагрузкой. Подлинная подоплека этого праздника в современной России такова, что в ней в значительной мере обнажается сама природа идеологии. Поэтому роль праздника 9 мая как праздника Победы в войне имеет смысл анализировать с точки зрения природы идеологии. Считая, что ключевым понятием здесь является именно «победа», а не связанная с нею дата, Фишман раскрывает то содержание, которое, пусть не всегда сознательно, вкладывается правящими элитами в празднование Победы.

DOI: 10.30570/2078-5089-2015-78-3-111-119

От капитализма к рентному обществу?

Статья посвящена анализу термина «рента» как метафоры и возможной концептуальной рамки исследования современного западного общества. Оспаривая справедливость представления о том, что в основе капиталистической системы лежит преодоление рентоориентированного поведения, Л.Фишман и Д.Давыдов показывают, что современный капитализм еще более последовательно пронизан рентными отношениями, чем предшествовавшие ему общества. По их заключению, капитализм как общество максимизаторов материального благосостояния посредством труда и инвестиций есть тонкая оболочка, под которой скрываются старые рентные принципы, и эта оболочка в любой момент может разорваться, обнажив зреющее изнутри и не имеющее аналогов в истории рентное общество.

DOI: 10.30570/2078-5089-2015-76-1-7-39-54

Концепция ложного сознания как «половина» идеологии

В статье рассматривается концепция идеологии как ложного сознания, основы которой были заложены в работах К.Маркса, Ф.Энгельса, К.Манхейма и А.Грамши. Показано, что, будучи изначально сформулирована в интересах пролетариата, она объективно расчищала путь другому классу – классу интеллектуалов (менеджеров, экспертов) или даже «новому идеократическому классу». Таким образом, эта концепция сама укладывается в энгельсовское определение идеологии как мыслительного процесса, совершаемого при отсутствии понимания его истинных движущих сил, то есть идеологии как ложного сознания. Вместе с тем данная концепция defacto явилась исходным пунктом обретения самосознания этим новым классом, проложив дорогу теориям конца идеологии, общества знаний, постиндустриального общества и, возможно, еще многим другим.

DOI: 10.30570/2078-5089-2014-72-1-70-79

Поможет ли «духовность» российскому капитализму?

В статье с точки зрения концепции «социального капитала» рассматриваются ведущиеся в России в последнее время разговоры о необходимости возрождения «духовности». Показано, что рассуждения о духовности – самообман, порожденный стремлением хоть как-то регулировать процесс распада индустриального общества и объективной реальностью периферийного капитализма с его «сырьевым авторитаризмом» и «неразвитием». Нынешняя ситуация характеризуется разрушением возможностей производства «социального капитала будущего» и объективной невозможностью воспроизводства «социального капитала прошлого», который помог бы удержать остатки индустриального общества или построить капитализм хотя бы образца первой половины XX в.

DOI: 10.30570/2078-5089-2013-69-2-119-128

А теперь – добродетель!

В статье дается сравнительный анализ сущностных характеристик этики принципов и этики добродетели и анализируются причины обозначившейся в последнее время тенденции к переносу акцента на вторую. Связывая возвращение к этике добродетели с утратой «больших теорий», идеологий и утопий, способных формировать приемлемый для людей «дух капитализма», одновременно критикуя последний и оправдывая его, Л.Фишман видит в нем попытку найти замену тем способам воспроизводства социальных тканей, которые ранее обеспечивали создание «большого общества», необходимого капитализму для функционирования.

DOI: 10.30570/2078-5089-2012-65-2-89-97

Пришествие капитализма: моральный коллапс или модернизация морали?

В статье исследуется соотношение капитализма и этики. Авторы показывают, что моральный коллапс, связанный с возникновением и развитием капиталистической миросистемы, в действительности означал лишь появление все более разраставшейся сферы, в которой на ценностном уровне доминировали принципы капиталистической морали. По мнению авторов, моральный коллапс проявился не в полном поражении всякой морали или хотя бы морали альтруистической, но в постоянном крушении попыток рационального обоснования этических норм. Подробно проанализировав различные попытки моральной компенсации капитализма с начала Нового Времени до позднего Модерна, В.Мартьянов и Л.Фишман приходят к заключению, что даже наиболее успешные из них давали лишь временный эффект.

DOI: 10.30570/2078-5089-2011-62-3-129-142

Слишком много эклектики

Констатировав, что идеологическая эклектика превратилась в доминирующий вид политического мышления, Л.Фишман трактует ее как главный морально-политический вызов нашего времени. Политику еще можно представить наполненной моральным содержанием, когда за политическую власть состязаются приверженцы достаточно последовательных, монистических политических учений, но когда монизм уходит из политики совсем, она лишается и морального содержания. По его мнению, если нам все еще доставляет беспокойство эклектичность тех или иных политических программ и идеологий, то в нас говорит моральное чувство, которому глубоко противна мировоззренческая всеядность и которое может при определенных условиях послужить основой для развертывания новой морально-политической рациональности.

DOI: 10.30570/2078-5089-2010-57-2-145-154

Почему политика описывается как война?

В статье прослеживаются причины превращения войны в один из главных архетипических прообразов, используемых для осмысления политической сферы. Истоки данного феномена Л.Фишман ищет в революции в социальных технологиях, впервые обнаружившей себя в военной сфере. Армии Нового времени первыми столкнулись с массой и, соответственно, первыми выработали технологии превращения ее в общность, связанную едиными целями и ценностями. Вместе с тем, по мнению автора, чтобы осмысление политики как войны приобрело определяющее значение, потребовалось уникальное стечение исторических обстоятельств: обилие не просто войн, а войн гражданских, необходимость для политических режимов легитимировать себя результатами этих войн, а также участие в политической борьбе субъектов, аналогичных армиям (партий).

DOI: 10.30570/2078-5089-2009-53-2-27-38

Упадок демократии и «закат» политологии

Статья посвящена критике распространенных сегодня алармистских настроений относительно будущего отечественной политической науки. Полемизируя с авторами, жестко связывающими появление и развитие политической науки с развитием демократии, Л.Фишман доказывает, что политическая наука возникает не вследствие становления демократических институтов, но вследствие выхода на арену публичной политики широких масс. По его мнению, в современных условиях «свертывание демократии» вовсе не означает «заката» политической науки, ибо сохраняются властные отношения, исследование которых способно служить источником вдохновения для политологов, а многообразие парадигм, заимствуемых политической наукой у других дисциплин, всегда оставляет возможность отступить в области исследования, не несущие непосредственной угрозы для режима, но выступающие потенциальными поставщиками концепций и методов для собственно политической науки.

DOI: 10.30570/2078-5089-2008-50-3-79-88

Моральный тупик цивилизационной парадигмы.

Работа В.С.Мартьянова и Л.Г.Фишмана посвящена методологической и мировоззренческой критике цивилизационной парадигмы современного обществознания. Авторы обосновывают тезис, согласно которому цивилизационная парадигма является политкорректным и культуроцентричным аналогом биологических теорий расизма.

DOI: 10.30570/2078-5089-2006-43-4-72-87