Год до выборов: обратный отсчет (27 декабря 2002)

- Арена выборов: ТВ-картинка или реальный мир?;

- Сценарии избирательной кампании: кто кого сборет?;

- Сколько у власти будет партий?;

- Возможно ли большинство в Пятой Думе? –

эти и смежные вопросы стали предметом обсуждения экспертов.

Ведущие семинара – С.И.Каспэ (Фонд "Российский общественно-политический центр"), Д.С. Шмерлинг (Фонд ИНДЕМ).

NB!

В процессе подготовки к публикации стенограммы декабрьского заседания рабочая группа семинара "ПОЛИТИЯ" столкнулась с неожиданным препятствием. Две из четырех реплик одного из наших постоянных участников, Г.Павловского, – в том числе открывшее семинар его развернутое выступление, во многом задавшее тон дискуссии – присутствуют на магнитофонной пленке в виде нечленораздельного механического шума. За исключением этих реплик, ход семинара зафиксирован полностью. Сомневаясь в случайности этого таинственного обстоятельства; не решаясь строить догадки о его причинах; преклоняясь перед техническим прогрессом человечества – мы публикуем отчет о заседании единственным доступным нам способом, предлагая заинтересованным лицам лично прослушать запись выступлений Г.Павловского в формате mp3.

NB!

Публикуемый отчет представляет собой сжатое изложение основных выступлений, прозвучавших в ходе семинара. Опущены повторы, длинноты, уклонения от темы, чрезмерно экспрессивная лексика. Отчет не является аутентичной стенограммой, но большинство прозвучавших тезисов, гипотез и оценок нашло в нем отражение.

С.Каспэ:

Хотелось бы сделать краткое вступление, пояснив предложенные уважаемым экспертам вопросы. Те, кто участвовал в наших экспертных сессиях весны этого года, помнят, что мы уже тогда пытались определить сценарии избирательного сезона 2003-2004 годов. Теперь у нас есть и формальный повод: менее чем через год, 14 декабря, состоятся выборы в Государственную Думу. Начинается своего рода обратный отсчет, и это – повод задуматься над некоторыми существенными вопросами.

Первый вопрос – арена выборов. Что это будет: виртуальная картинка или реальный мир? Давно уже ведутся разговоры о виртуализации российской политики, о том, что происходящее на политическом поле имеет все меньшее отношение к реальной жизни страны. Высказывалась и такая гипотеза, что выборы 2003 года полностью пройдут не в стране, а в телевизоре. Возможно ли это? Возможно ли полное перемещение выборов за голубой экран? То есть хотелось бы понять, будут ли на этих выборах решаться какие-то важные, действительно содержательные вопросы, от которых зависит жизнь страны? Если нет, если выборы будут виртуальной игрой и не более, то – как и где в этом случае будут решаться эти вопросы? И не следует ли все-таки ожидать прорыва реальной жизни в телевизор? Еще с весны ходят разговоры о возможном появлении нового политического актора, который мог бы собрать потенциал, не находящий себе выражения на имеющейся политической арене, предложив решения реальных проблем реального общества. Кто-то об этом мечтает, кто-то этого страшится, но говорят об этом постоянно. Высказываются разные гипотезы о природе этого потенциала и, соответственно, этого актора: то ли это "новые бедные", то ли, наоборот, "адаптированные", то ли это "либерал-патриоты", то ли кто-то еще… В любом случае хотелось бы поговорить о том, как будут соотноситься в грядущем избирательном сезоне виртуальная картинка и реальные социальные проблемы.

Второй вопрос – сценарии избирательной кампании. И цитата из Кассиля: "Кто кого сборет?" Речь идет, конечно, не о том бинарном противостоянии слона и кита, о котором писал Кассиль. Речь здесь идет об основных точках противостояния, о конфликтных точках предвыборной кампании. О столкновениях, которых следует или не следует ожидать. Как между партийными акторами (по разным линиям: "Единая Россия"-КПРФ, КПРФ-Селезнев, "Единая Россия"-СПС, СПС-"Яблоко" и т.д.), так и между непартийными акторами, скажем, по линии "центр-регионы". Опять же высказывалось мнение, что именно эта линия может определить конфигурацию избирательного сезона, многие эксперты пророчат своего рода "месть губернаторов". Возможно ли это и в какой мере это может повлиять на ход и результаты выборов?

Третий вопрос, который мы хотели бы обсудить, сформулирован довольно коряво: сколько у власти будет партий? Мы все давно пользуемся термином "партия власти", кто с удовольствием, кто с отвращением. Здесь же подразумевается вот что: по мнению почти всех экспертов, выборы пройдут в пространстве, очерченном Кремлем. Если можно так выразиться, выборы пройдут внутри "символического Путина". Соответственно, возникают вопросы таков: останутся ли вообще какие-нибудь иные партии, кроме "партии власти", по итогам этого избирательного сезона или даже во время его? Или же все партии, которые предстоит конкурировать между собой, будут "партиями власти"? Если появятся партии, не являющиеся "партиями власти", партии, которые выйдут за пределы "символического Путина", то – что это будут за партии, как они себя поведут? Какая из "партий власти" будет "самой-самой партией власти"?

И, наконец, последний вопрос. Конечно, об этом рано говорить, но все же заглянем в будущее и попытаемся представить себе Пятую Государственную Думу. Парламент, который нас ожидает. Возможно ли будет формирование в этом парламенте какой-либо устойчивой конфигурации, какого-либо устойчивого большинства? Будет ли этот парламент принципиально отличаться от нынешнего, если да, то чем, если нет, то почему?

Вот вопросы, о которых, как мы полагаем, стоит поразмыслить экспертному сообществу.

Г.Павловский:

Аудиозапись

А.Кузьмин:

На мой взгляд, все разговоры про то, что эти выборы будут спокойными, тихими и вежливыми, исходят из представления о том, что сложившаяся стабилизация означает что-то большее, чем поливание маслом довольно бурного моря. Из 100 распоряжений Ельцина правительству ответы поступали на 98, а исполнялось больше 60. Из 100 распоряжений Путина правительству ответы поступают на 63, исполняется 32. Это данные из источника в Администрации Президента. При этом если Ельцин в таких случаях очень обижался на правительство, то Путин на правительство даже не обижается. Это стабильность по типу "ты не лезешь в наши дела, мы не лезем в твои". Вопрос же состоит в том, кто будет контролировать следующий президентский срок. Если в Государственной Думе возникает сколько-нибудь значительное большинство пропрезидентских сил, они получают возможность вполне внятно, несмотря на специфику нашего институционального дизайна, навязывать те или иные ограничения Президенту, причем вполне естественным образом. Все это означает одну простую вещь. Существует огромный социальный запрос на программные партии, но соответствующего предложения на политическом рынке нет. Есть запрос на политику, но нет политического предложения, потому что партии разучились заниматься политикой, а может быть, никогда и не умели. По крайней мере, с 1993 года партии никогда не занимались политикой. И это очень изящно продемонстрировали красноярские выборы, которые были выборами чисто политическими: там 40% электората играло в неполитические выборы, а 60% играло в политические.

Все это означает только одно: выборы будут, выборы будут политическими впервые после 1991 года, выборы будут абсолютно критичными для существования нынешнего режима, потому что конституционное большинство пропутинских сил в парламенте опасно для Путина. Опасно потому, что при этом он превращается в "хромую утку" назавтра после парламентских выборов, а не назавтра после Президентских. Соответственно, было бы более чем естественно для него опасаться собственного конституционного большинства… При этом чрезвычайно идеологически определенная и поистине замечательная с точки зрения удовлетворения политического спроса партия "Единая Россия" укладывается в те самые 10% имени НДР. По формуле: "Ну, эти ребята возьмут 10%". И больше 10% эта партия не возьмет, несмотря на весь свой ресурс, в том числе и финансовый. Просто потому, что никакому идеологическому запросу эта партия не отвечает. Достаточно посмотреть документы, исходящие из этой партии практически одновременно – последний партийный манифест, вообще находящийся за пределами добра и зла, и программу промышленной политики, контуры которой были обрисованы полтора месяца назад, – чтобы понять, что "Единая Россия" внутри себя состоит из совершенно разных партий, с совершенно разными представлениями о том, как должна быть устроена экономика, как должна быть устроена политика. Эти партии просто прикрываются одним зонтиком, но зонтика на всех не хватит. Именно эта бессистемность и хаотичность, "внепрограммность" так называемых программных документов делает, на мой взгляд, на реальных идеологических выборах эту партию уязвимой для потенциальных идеологических конкурентов и слева, и справа. Хотя сегодня ни слева, ни справа внятных идеологических предложений нет. Разумного националистического предложения просто нет. В эту нишу как раз могла бы естественнее всего воткнуться "Единая Россия", но она испугается. То есть, если говорить о конфигурации выборов, то без каких-то экстравагантных усилий повторить успех 1999 года – одного "Единства" или даже хотя бы одного "Отечества" – "Единой России" не удастся.

Что касается всего остального, то политическая инерция сломана. Беда только в одном: при наличии активного политического спроса, который блистательно показали красноярские выборы, предложения не было, нет и не очень видно, откуда оно возьмется.

Н.Беляева:

Интересен Ваш тезис о политических и неполитических выборах. Хотелось бы лучше понять Вашу концепцию: что такое политические и неполитические выборы? И если эти феномены наблюдаются в одной и той же кампании, то чем определяется их пропорция?

А.Кузьмин:

Политическими выборы становятся тогда, когда речь идет о действительных интересах достаточно значимых социальных групп, а не только о внутриэлитной разборке, не затрагивающей более никого. Последние политические выборы в Российской Федерации, по моим представлениям, имели место до переворота 1993 года. Политическим был референдум 1993 года – не по Конституции, а весенний. На этом реальная политика кончилась. В красноярской компании в первом туре мы получаем 25% у проводившего абсолютно идеологическую кампанию Хлопонина, 22% у проводившего идеологическую кампанию Глазьева, и еще мы получаем около 8% националистического голосования – оно ловилось через фокус-группы. Это и есть те люди, которые рассматривали идеологические программы, рассматривали заложенный в них образ будущего.

В.Размустов:

Уточняющий вопрос: что все же первично для определения политических выборов – идеология или устойчивая социальная группа? Вы говорите о том, что до 1993 года были устойчивые социальные группы, Вы говорите далее, что в Красноярске прошли идеологические выборы. Но Вы не назвали устойчивых социальных групп, стоявших за Хлопониным, Глазьевым и так далее.

А.Кузьмин:

На мой взгляд, идеология без устойчивой социальной группы как ее носителя есть вещь малореальная. Это не идеология, а набор идеологем для узкого круга. Идеология становится идеологией, когда овладевает массами. Для этого нужна референтная социальная группа. Такого рода референтные социальные группы действительно стали сейчас возникать – понятно, что это отдаленный результат событий 1998 года. Стала во что-то отливаться социальность, общество из бульона начало превращаться хотя бы в студень. Соответственно, возникают интересы, а для соотнесения интересов с собственными онтологиями приходиться простраивать аккуратные системы ценностей, то есть идеологемы. Причем приходится это делать не в индивидуальном порядке, это становится вполне массовым развлечением.

Г.Павловский:

Боюсь, мне не совсем понятен один из Ваших последних тезисов – о том, что нужны какие-то экстравагантные усилия для победы на выборах. Вроде бы речь идет о тривиальных политических усилиях, которые были тем не менее названы экстравагантными. Скорее Ваша мысль состояла в том, что экстравагантными усилиями выиграть-то и нельзя, выиграть можно, только правильно выстроив ту или иную политическую стратегию…

А.Кузьмин:

В том-то и дело, что сегодня в России строительство политических стратегий является абсолютно экстравагантным занятием. Им никто не занимался 10 лет. У нас политическими технологиями называются вещи, которые имеют к политике примерно такое же отношение, как слон к бальным танцам на льду.

Е.Сучков:

Мы сейчас говорим о перспективах 2003 года, имея в виду исключительно инерционный сценарий развития событий. Предполагается, что и ситуация в стране, и ситуация с рейтингом Президента останутся практически в неизменном виде. Но возникает вопрос: а сможет ли власть удержать рейтинг Президента до декабря 2003 года? Вот сейчас довольно успешно прошли забастовки авиадиспетчеров. Что мешает теперь работникам здравоохранения, образования, коммунальной сферы заняться тем же самым? Там профсоюзы слабее, да, но в России настоящие буйные появляются, когда никто этого не ожидает. Это первый вопрос.

Второй – политические партии. Да, в условиях управляемой демократии они слабы. Собственно, Алексей Кузьмин еще полтора года назад говорил о том, что наша Конституция не предполагает развития многопартийности, и это обстоятельство закономерно и породило феномен управляемой демократией. Поэтому, говоря о перспективах той или иной партии на выборах, нужно задумываться и о том, а каким вообще будет сценарий выборов? Путин оказался заложником той модели, которую ему то ли предложили, то ли навязали, – модели постоянного роста рейтинга. Теперь любое его падение может быть оценено массовым избирателем как некая катастрофа "партии власти". А ситуация в России такова, что в любой момент может что-нибудь эдакое случиться, и власть с этим не справится. Так что однозначно предсказывать, что ровно через год будет в декабре, трудно. Поэтому предметно ситуацию можно рассматривать только в рамках инерционного сценария. Любые другие варианты просчитываются достаточно тяжело. В рамках же инерционного сценария перспективы партий таковы. О "партии власти" здесь много говорили, она напрямую зависит от рейтинга Президента, это вещь достаточно банальная. Глеб Павловский правильно говорит, что, насколько силен Президент, настолько сильна и "партия власти". А "партия власти" у нас одна, и находится она в Кремле. А если точнее – в Администрации Президента. Все остальное – это технологическое оформление. Ситуация прошлых выборов, когда Юрий Михайлович пытался построить "квазипартию власти", или параллельную "партию власти", в 2003 году представляется нереализуемой. Перспективы КПРФ. О них пока что никто не сказал, хотя на самом деле у них-то как раз есть идеологическая основа, и они идут на выборы с достаточно четкой идеологической позицией. Они опираются на стереотипы массового сознания, сформированные в годы развитого социализма. Патернализм, государство должно мне сделать все и т.д. Это их стереотип, они его отыгрывают и еще долго будут отыгрывать. За список они получат примерно тот же процент голосов, который получили на прошлых выборах. А вот что касается мажоритарных кандидатов от КПРФ, здесь у них будут существенные потери. Во-первых, за счет того, что появляются достаточно сильные политтехнологические структуры в регионах, но это не главное. Главное то, что появляется все больше кандидатов-представителей новой волны бизнеса, которые реально стремятся во власть и не жалеют для этого ресурсов. Смычка денег и технологий неизбежно приведет к тому, что пострадает именно КПРФ. В какую партию пойдут победители в одномандатных округах – это, собственно говоря, детали. Но число кандидатов-одномандатников у КПРФ, по моим представлениям, должно существенно уменьшиться. Что же касается появления еще одной левой силы, параллельной КПРФ, то сейчас ее перспективы просматриваются очень слабо, потому что технологически все это оформляется не очень грамотно. Возможности для того, чтобы отщипнуть что-то у КПРФ, вообще-то есть, но не так, как это делается сейчас.

Теперь о правых партиях. СПС, я позволю себе не согласиться с Алексеем Кузьминым, партия идеологическая. Идеологическая хотя бы настолько, насколько сильны стереотипы привлекательности западного образа жизни в сознании достаточно большой части наших избирателей. Как формируются эти стереотипы – вопрос другой, но эти стереотипы есть, и они всегда будут давать голоса правым. Базовый электорат СПС на сегодняшний день составляет 5-6% – это та минимальная цифра, которую СПС может взять без особых усилий. Насколько ему удастся увеличить свой электорат, зависит от очень многих факторов. Что же до пересечения СПС и "Яблока", то оно, конечно, есть, это вещь достаточно банальная. Небольшое, но есть. Как это сработает в декабре 2003 года, я сказать затрудняюсь, но думаю, что те противоречия, которые есть у СПС и "Яблока", сохранятся. И вряд ли партии сумеют договориться о едином списке – это почти невероятно. А что касается голосования за одномандатных кандидатов в округах – скорее всего, в большинстве случаев договоренности будут достигнуты. Серьезное пересечение электоратов у СПС не столько с "Яблоком", сколько с "партией власти". И вот здесь развернется основная борьба. Основные противостояния предстоящей кампании, как мне представляется, выстроятся по линиям СПС-"Единая Россия" и КПРФ-"Единая Россия".

С.Каспэ:

Два комментария к выступлению Евгения Сучкова. Был затронут очень интересный вопрос – относительно инерционного сценария. Я вспоминаю заседание нашего семинара в последний четверг мая 1999 года, сразу после окончательного оформления проект ОВР. Я помню, что эксперты тогда были невероятно единодушны, не ожидали никакого выхода за пределы инерционного сценария, и результаты парламентских выборов предсказывались ими с точностью до 2-3%, и до 5%– результаты выборов президентских. Я вспоминаю, что только один человек тогда задал вопрос экспертному сообществу: "А почему вы, собственно, уверены, что все будет идти, как идет, что ничего не изменится и на электоральном поле не появится никаких новых игроков?". Мы очень рады, что этот человек присутствует на семинаре и сегодня – Глеб Павловский… Это первое воспоминание. И вот еще на что я бы хотел обратить внимание. В известных исследованиях Игоря Задорина, посвященных природе электоральной поддержки Путина, было показано, что рейтинг Путина в период с 1999 по 2001 год находился в очень хорошей прямой корреляции с процентом оптимистов, адаптированных, приспособившихся к переменам и т.д. А вот месяц назад на наше заседание пришел представитель ВЦИОМа и обратил наше внимание на любопытную вещь. В том же самом месяце, когда рейтинг Путина достиг рекордных 83%, вдруг обнаружилось, что все эти показатели – адаптированность, оптимизм, надежда на будущее – начали падать. Настроение в стране стало ухудшаться, и довольно резко. Очень интересно подумать об этом в свете задоринской гипотезы и в связи с тем, о чем предупреждал Евгений Сучков. Тот "символический Путин", о котором я говорил в самом начале и в пределах которого разворачивается политическая конкуренция, может сжаться. Соответственно, расширится доступное для игры пространство за его пределами.

Д.Шмерлинг:

Я тоже хотел бы напомнить, что в месяцы перед появлением Путина на политической сцене мы на семинаре предлагали не только один инерционный сценарий. Ежемесячно предлагалось 6-7 сценариев, они обрабатывались, ранжировались, и у нас неуклонно росла вероятность сценария под условным названием "третья сила". Я сначала этому удивлялся молча, потом вслух, а потом эта "третья сила" и материализовалась. Конечно, инерционный сценарий надо рассматривать, но надо учитывать и другие.

Д.Поспелов:

Кажется, мы с вами пребываем в заблуждении. Мы, как воспитанники советской высшей школы, все еще живем теми идеями, которые были выработаны даже не в прошлом, а в позапрошлом веке. Но нет сейчас нигде в мире жестко идеологически детерминированных политических партий! Ни одна программа ни одной политической партии сейчас не может быть жестко описана в терминах левых или правых идеологий. Согласитесь, смешно видеть Зюганова в церкви и после этого продолжать говорить, что он левый. Наверное, все-таки стоит отойти от жестких рамок классических концепций…

Будущие выборы будут наполовину виртуальными, а наполовину – реальными, и водораздел пройдет ровно между партийными списками и мажоритарщиками. Выборы по партийным спискам будут виртуальными, и, если не вмешается что-то невероятное, то они будут и достаточно предсказуемыми. Гораздо интереснее то, что развернется на мажоритарном поле. Никакого инерционного сценария там не будет. Уже сейчас можно назвать 5-6 регионов – например, тот же Татарстан, Ингушетия, – где люди плевать хотели на то, что им скажут из Москвы. Они поддержат и продавят своих ставленников.

Еще один очень важный момент: у нас до выборов в Думу в 23 регионах будут выбирать губернаторов. При этом во многих регионах у них заканчивается второй срок, они уходят, приходят новые люди, которые предъявят свои амбиции и на думских выборах. Это тоже будет играть очень большую роль. Причем, я согласен с Глебом Павловским, сейчас очень сильно поднялись региональные технологи. Спокойной жизни в мажоритарных округах не будет никому, совершенно однозначно. Коммунисты в мажоритарных округах очень много потеряют, придут молодые волки, предприниматели второй волны, плотно сидящие на своих регионах, четко понимающие, чего они хотят, сколько они на это готовы потратить и на что они готовы пойти, чтобы добиться своего.

А.Орлов:

Прежде всего я прогнозирую, что выборы будут довольно наполненные по избирателям, и в этом они будут, безусловно, отличаться от тех региональных выборов, которые проходят сегодня. Наиболее грамотная часть населения на выборах присутствовать будет. Но нас очень интересует невостребованный электорат, люди, ушедшие, так сказать, во внутреннюю эмиграцию. Региональные выборы последнего времени показывают, что это около 70% населения, и в принципе мы все на этот электорат махнули рукой. Это весьма внутренне неоднородная группа, но социология мало что он ней знает. Я не встречал в последнее время буквально ни одного исследования, которое задавалось бы вопросом: что это за люди, что за социальные группы составляют эти 70%, не являющихся на избирательные участки? Мы попытались какие-то свои исследования провести, и вот что у нас получается. Порядка 45% – люди, понявшие, что выборы вообще не для них. Ни при прежней, ни при сегодняшней организации власти их мнение никого не интересовало и интересовать не будет. Это такая категория людей, которые живут сами по себе. Интересно их географическое распределение: если в Москве и центральных регионах их довольно немного, то, чем дальше к сибирским и дальневосточным пределам, такого народа все больше. Эти 45 из 70% может сдвинуть либо Стенька Разин, либо власть, если она просто принудит приходить граждан на избирательные участки, как это происходит в ряде государств, где выражение гражданской воли является просто долгом. Что касается остальных 25%, то они готовы идти на выборы при условии появления на электоральном поле новых людей. Они с интересом следят за такими людьми, на каждого вновь появившегося актора ими возлагаются какие-то надежды, но эти надежды быстро гаснут. Потому что интересные этим людям новые силы должны, безусловно, прийти с программой. Не просто с какой-то платформой, с общими принципами, а с реальной программой. Общество ждет появления взвешенных, продуманных программ. Причем 14% из этих 25 пойдут на выборы, если появятся новые политики, новая партия из демократической среды, или же кто-то из действующих сегодня демократических политиков займет позицию "зрелого мужа", исповедующего позицию "больше дела – меньше слов", а не очередного младореформатора. И 11% пойдут на выборы, если появится новый патриотический лидер. Вот результаты проведенного нами небольшого исследования, которые я счел необходимым представить в качестве справки.

В.Федоров:

Я тоже склонен поставить под сомнение инерционный сценарий. Прежде всего потому, что две основные силы – партия Путина и коммунисты – до сих пор не определились окончательно со своими стратегиями. Касательно "Единой России". Я квалифицирую ее как партию Путина и на вопрос "Сколько будет партий Путина?" отвечаю совершенно однозначно. Одна. Вопрос – какой она будет. Я полагаю, что еще не закончена фаза внутренней борьбы сил, составляющих этот режим, эту путинскую коалицию, вокруг вопроса, насколько серьезной должна быть победа "Единой России" на этих выборах. Я вижу две линии. Первая линия выступает за то, чтобы контролировать следующий парламент через конституционное большинство, или – если не получиться – через 226 голосов в одной суперфракции. Вторая линия выступает за то, чтобы конфигурировать парламент через комбинацию разнообразных сил, партий, фракций – примерно по той модели, которая существует сегодня, конечно, с некоторыми неизбежными дополнениями. Назначение Грызлова говорит о том, что все-таки ход с возглавлением партии накануне выборов непосредственно Президентом, с последующим его выдвижением от партии на президентских выборах, скорее всего, сделан не будет. А это означает, что "Единой России" придется выплывать самой, конечно, при поддержке и власти, и Президента, но не во главе с Президентом. Вторая основная сила предстоящих выборов – КПРФ. Разногласия внутри этой партии между "лоялистами", выступающими за договорную компанию, за то, чтобы жить в мире с властью и получать свои законные 20-22% на выборах, и теми, кто считает, что этот договор, этот мир ничего не даст партии, что он ей во вред, что, сыграв на обострение, партия может получить гораздо больше и даже диктовать свою волю следующей Государственной Думе, еще не нашли своего разрешения. Первую линию для меня олицетворяет Купцов, на вторую сватают, конечно, Зюганова, но основные импульсы в этом направлении исходят от Бориса Абрамовича. Чем все это закончится, пока не понятно, не исключено, что линия "непримиримых" возобладает. Во многих регионах ощущается покраснение, первые секретари обкомов с ажиотажем воспринимают любую крайнюю риторику, даже понимая, что это всего лишь риторика. Я полагаю, что эта борьба будет продолжаться еще несколько месяцев, и сформулировать основные параметры избирательной кампании мы сможем не раньше весны.

Ф.Алексеров:

Недавно мы просчитали типологию российских регионов по совершенно новой методике. Оказалось, что у нас 14 типов регионов на 225 округов, и это очень разные типы. Говорят, что "Единая Россия" возьмет всего 10%– это не так. В Питере, скажем, это действительно будет 10%, но в ряде регионов она получит, конечно же, существенно большее число голосов. Поэтому мне кажется, что проблема "партии власти" уже фактически решена, за исключением выработки единой линии внутри самой партии. Но и это завершится в течение 2-3 месяцев. Работая с этой типологией, мы поняли еще одно. Даже в федеральном округе борьба не будет такой уж простой. Можно объективно вычислить, как строить оптимальные стратегии в каждом из типов регионов, и это может накалить ситуацию достаточно сильно. Поэтому борьба будет достаточно ожесточенной.

Г.Павловский:

Аудиозапись

Л.Вдовиченко:

Первый прогноз. В следующем году среди партий, которые сейчас не могут претендовать на прохождение в Думу, будет избрана некая небольшая партия, в которую будут вложены крупные ресурсы. Чем более будет размыта программа у этой партии (вероятнее всего – совершенно аполитичная платформа, затрагивающая жизненно важные интересы человека, что позволит отщепить электорат и у КПРФ, и у других партий), тем более на этой волне она поднимется. Появление незаметной дотоле партии, в которую будет вложен мощный ресурс, изменит конфигурацию тех сил, которые будут биться за победу. Этот сценарий, на мой взгляд, вполне реален.

И второй момент. Выборы в Питере показали очень низкую явку избирателей, в четырех округах был еле-еле перейден двадцатипроцентный барьер. Парламентские выборы будут в декабре, будет так же холодно; соответственно, низкая явка существенно скорректирует общий результат.

В.Федоров:

Во-первых, в Санкт-Петербурге традиционно голосуют не очень активно. Во-вторых, примите во внимание тот факт, что в Питере проводились выборы в Законодательное Собрание, а это власть, которая сама по себе мало на что влияет – по сравнению с тем же губернатором. И, наконец, это была тихая, спокойная кампания. Поэтому я думаю, что экстраполировать специфику питерских выборов на федеральные выборы нецелесообразно.

Л.Вдовиченко:

Бывая в регионах, я вижу, что Дума воспринимается там тоже несколько отстраненно. И нет никаких оснований считать, что избиратель где-нибудь в Якутии, где 50 градусов мороза, активно побежит голосовать на выборах думских депутатов. Общая тенденция снижения явки налицо. Питер был приведен только как пример.

Г.Павловский:

Уточнения к предыдущему выступлению. Если правительство безответственно отнесется к задаче обеспечения явки избирателей, то выборы будут происходить в третий подряд выходной – 14 декабря. И сложно себе представить, кто в этот третий выходной придет к избирательным участкам. И еще одно. Идея "партий-клещей", которые создаются для того, чтобы посадить на хвост оппоненту, не нова, таких партий уже достаточно много, есть даже свой рынок этих партий, ведутся торги по поводу того, кому именно их подсаживать или, наоборот, кто будет от них откупаться. Но в принципе можно представить себе и "стратегию взбесившегося клеща", который перепрыгивает с одного хвоста на другой и при этом все время усиливается уже автономно. Это, конечно, требует определенного искусства и 2-3 телегеничных персон, но при этом вполне возможно. Такой "бешеный клещ" может внести жуткую сумятицу, причем независимо от стратегий, которые сегодня кто-то из нас где-то разрабатывает. И это может парализовать буквально все тыловые коммуникации всех избирательных штабов.

С.Каспэ:

Относительно третьего выходного – все не так страшно. Как раз на третий день праздника приходит пора снова идти в магазин, а по дороге можно и на участок заглянуть. Вот выборы во второй выходной были бы действительно кошмаром.

(Смех)

Н.Петров:

Хочу обратить внимание коллег на пару достаточно важных уроков, следующих из опыта региональных выборов. Та инерционность, которую мы обсуждали, может быть инерционностью двоякого рода. С одной стороны, мы можем экстраполировать нынешние оценки и рейтинги партий. Это действительно некий инерционный прогноз, и по отношению к нему революционными являются гипотезы о третьей силе, о неожиданном явлении кого-то из бутылки и т.д. Более существенна инерционность, связанная с ареной выборов. Арена сейчас существенно меняется. Это уже не арена соревнования более или менее идеологизированных партий. Три момента хотел бы подчеркнуть. Первое – суды. Мы долго боролись за то, чтобы суды были неподконтрольны региональным властям, и они действительно сейчас в значительной мере самостоятельны. Но если посмотреть на серию последних губернаторских выборов, то в очень значительной части случаев судьба выборов решается не на избирательных участках, и в этом отношении совершенно все равно, холодно будет или тепло в день голосования. Она решается раньше, в зале суда. Суд может взять и снять в последний момент действующего губернатора-инкумбента. Принципиально, что нынешние законы, принятые в новой редакции Государственной Думой, реально позволяют снимать любого серьезного кандидата по причине нарушения им потолка финансовых расходов. То есть сам этот потолок спроектирован так, что совершенно в рамках буквы и духа закона любой суд может снять любого серьезного кандидата, если на то будет соответствующая воля. А последние выборы показывают, что такого рода воля все чаще и чаще проявляется. Второе – избиркомы. С Нового года у нас есть новая вертикаль власти, избиркомовская. Центризбирком существенно больше, чем раньше, контролирует ситуацию в регионах. Это очень серьезно меняет ситуацию на выборах. И, наконец, третий момент – возможность некоего непубличного варианта "партии власти". Ведь "партии власти" совсем не обязательно вешать вывеску, писать на ней "обком "партии власти"", под названием "Единая Россия" или каким-то еще. Хотел бы напомнить, например, об институте общественных приемных. Есть же такой удивительно интересный проект, уже 2 года как он реализуется. 23 октября, в день теракта на Дубровке, началось, но было преждевременно закончено всероссийское совещание по общественным приемным. Их сейчас, между прочим, ни много, ни мало 600, а планируется, что их будет 3 тысячи, во всех муниципальных образованиях! В среднем в такой приемной работает 30 человек. Это некий актив, некое продолжение той самой вертикали, о которой мы так долго говорили, на муниципальном уровне. Причем декларируется, что государство не тратит на них ни копейки. И особенно интересно в преддверии выборов, что, действительно, этот проект финансируется бизнесом. Это государственный рэкет такого рода, когда полпред Президента, или же главный федеральный инспектор говорит, что хорошо бы помочь… Это если тупые бизнесмены. Если не тупые, то сами помочь предлагают. В качестве позитивного опыта рекламируется ситуация в Кировской области, где бизнесмен сказал просто: "Мне выгоднее оплачивать 5 ставок в общественной приемной, чем давать взятки государственным чиновникам". И этот опыт пропагандируется! В Ленинградской области еще более интересный случай, там 14 депутатов Законодательного Собрания – главы этих самых общественных приемных. И не важно, получают они зарплату или нет, они в этом качестве напрямую подчинены главному федеральному инспектору. Получается такая интересная модель разделения властей. Приемные эти создаются непосредственно под выборы, и очевидно, что проект этот многоходовой, многоцелевой и абсолютно непубличный. Такой интересный двусторонний канал, который работает и в режиме сбора информации, и в режиме ее передачи, чего раньше никогда не было.

Н.Беляева:

"Партия власти" действительно не сводится к одному названию или одной структуре, она действует параллельно по очень многим каналам. Но в рамках инерционного сценария сложился такой термин, как "путинский электорат". И вот если путинский электорат, такой уверенный, такой стабильный, включенный, организованный, готовый идти вперед и голосовать за Путина, если он понимает, что его кумир Путин стабильно будет переизбран, а, кроме того, ему очевидно, что "партия власти" реализует свои интересы через самые разные партии, через иные механизмы, такие, как общественные приемные, то возникают сомнения: а зачем тогда этот путинский электорат, который и так убежден, что все спокойно, и его оптимизм только укрепляется, куда-то побежит бороться? Если мы согласны с тем, что есть феномен широкого и мощного путинского электората, если этот электорат ориентирован на "партию власти", если у него электората есть уверенность, что и дальше все будет продолжаться примерно так же по крайней мере 4 года, то я не вижу оснований, почему бы этот самый путинский электорат побежал на выборы в Государственную Думу. Вопрос явки может стать гораздо острее, чем нам кажется, потому что когда все нормально и все в порядке, когда мы не боимся потрясений и нам не с кем бороться, зачем же тогда вступать в политическую борьбу? И тогда возникает вопрос об акторе, который сможет объяснить электорату, зачем ему идти на избирательный участок. Того, кто сможет это сделать, я пока не вижу. Справятся ли общественные приемные с этой функцией – я не уверена. В Приморье, на Сахалине, например, эту функцию берут на себя полпреды, но они полностью подконтрольны и не являются самостоятельными акторами. И еще один важный фактор. Действительно, нет устойчивой связи между новыми социальными группами, начинающими осознавать свои интересы, например, бизнесом, и между партиями, которые должны формулировать политический выбор. Если социальные группы не видят никакой связи между своими интересами и предложениями, сформулированными политическими партиями, тогда совершенно непонятно, почему они должны консолидироваться вокруг политических партий. Поэтому и нужно задуматься о возможности появления нового политического актора. Еще рано формулировать, каким он будет, но пустое место заметно. Должен появиться какой-то новый актор, который сформулирует новую повестку дня, интересную для консолидирующихся социальных групп. Тогда выборы станут политическими в том смысле, в котором говорил о них Алексей Кузьмин. Первый актор, которого мы должны ждать, – это тот, который сумеет сформировать интересную повестку. И второй актор – который сможет найти связку между интересами социальных групп и партийными программами.

Ф.Алескеров:

Почему путинскому электорату надо голосовать? Люди голосуют по разным причинам, так что, возможно, вопрос явки избирателей не будет столь острым. И еще один вопрос. Почему мы говорим о коммунистической партии образца начала ХХ века, охватывающей всю страну? Может быть, как раз будут эффективны регионально ориентированные партии? Будет 225 партий, все они будут носить ярлык КПРФ, как Демократическая партия в Америке, но реально у них будет 225 программ с вариациями. На самом деле, конечно, не 225 будет, а 14-15, по той самой региональной типологии.

Д.Поспелов:

По поводу общественных приемных. Проходили мы это все уже с Народными домами, и сейчас то же повторится, только в виде фарса. Что касается путинского и непутинского электората – все себя уже так уговорили, что "Путин – наш Президент", что инерция появляется только в одном: общество просто устало. Нет никаких предпосылок идти брать Смольный, Кремль, да никто и не пойдет. Все занимают свои маленькие ниши, но если вдруг, гипотетически, найдется один более или менее серьезный новый игрок, то карточный домик рухнет моментально.

Е.Сучков:

Я должен категорически не согласиться с предположением о том, что у нас могут появиться в рамках одной партии автономные региональные структуры. Этого не может быть по двум причинам. Во-первых, есть особенности нашей демократической конфигурации, совершенно отличной от американской. А главное – в Америке уже более ста лет не поднимался вопрос о смене общественного строя. У нас же на каждых федеральных выборах вопрос о смене общественного строя звучит более чем актуально. И поэтому наши партии в массовом сознании очень идеологизированы.

М.Савин:

Прежде всего, я хочу сказать, что это действительно будут реальные выборы, и это связано с тем, что общество наше сталкивается со слишком многочисленными проблемами. Та стабильность, о которой сегодня здесь говорили, во многом является виртуальной. По базовым показателям ситуация ухудшается с 1988 года, когда мы впервые зафиксировали негативную тенденцию. С тех пор по оценкам самых различных экспертов, по оценкам массового сознания ситуация не улучшается, а только ухудшается. И это формирует запрос на идеологию. Так, сегодня очень активно развивается национально-патриотическое направление. Причем если раньше приоритет имело направление государственно-патриотическое, то сегодня лидирует именно национально-патриотическое – зарегистрировано более 10 партий подобного толка, и они проявляют очень большую активность. Одно это добавит остроты в избирательную кампанию.

По поводу основных линий противостояния. Тот костяк политических партий, который сложился на сегодняшний день, имеет очень большие преимущества по сравнению со всеми другими. Сегодня прорваться и завоевать какой-то авторитет у избирателя очень сложно, и то, что сегодня говорили о доминировании инерционного сценария, во многом верно. Конечно, можно изменить конфигурацию и текущего политического поля, но это будет достаточно сложно. Будет ли у какой-то политической партии большинство? Ясно, что конституционного большинства не будет. Даже достижение простого большинства очень проблематично, поскольку очень много новых партий, имеющих пусть даже незначительную, но определенную нишу, которые помешают сформироваться доминирующей партии. Устойчивого большинства ни у какой партии не будет. Сегодня есть ряд базовых, проблемных вопросов, которые будут активно разыгрывать все политические партии: это проблема прав человека, проблема безопасности, проблема социальной справедливости. Тот, кто сможет наиболее технологично разыграть эти ключевые идеи, донести их до массового сознания и получить отклик, тот и победит.

В.Римский:

Создание прогнозов, особенно на какие-то протяженные периоды, вещь неблагодарная. На мой взгляд, определенная польза от прогнозов все же есть, если их понимать как выявление некоторых факторов, ресурсов, которые могут оказаться в той или иной ситуации решающими. Соответственно, прогноз может показать значимость факторов и ресурсов в динамике.

Есть один аспект, который в нашем обсуждении пока отсутствует. Это проблемы не политического поля, а проблемы самой страны. С этой точки зрения можно сделать следующий вывод: выборы не принесут никаких существенных изменений в решении проблем, стоящих перед нашей страной. Очень много говорится в последнее время о таком позитивном факторе, как экономическая и политическая стабилизация. А давайте подумаем, что это за позитив. Это такой позитив, при котором страна не имеет ресурсов для развития, при котором с трудом даже сейчас можно предсказать, какие партии будут играть решающую роль в Государственной Думе, как будет дальше развиваться процесс. И если даже политологическое сообщество мало что в этом понимает, то чего требовать от граждан? И тогда их поведение становится абсолютно рациональным: зачем идти на выборы? Обычного гражданина невозможность спрогнозировать, что будет дальше, и полное понимание того, что он никак не может повлиять ни на решение собственных проблем, ни на решение проблем страны, приводит к выводу, что на выборы ходить не нужно. Политики и политические консультанты не в состоянии предложить сейчас реальных сценариев развития. Поэтому на предстоящих выборах мы увидим решение только виртуальных проблем, относящихся исключительно к полю политики, то есть проблем, затрагивающих интересы партийных аппаратов, верхушки, лидеров, но никак не связанных с проблемами власти, граждан и страны. Идеи модернизации страны у элиты фактически нет, и выборы не станут обсуждением вариантов дальнейшего развития страны. Эти вопросы все равно неизбежно будут возникать, но они будут как бы отложены. То есть самые существенные проблемы не будут решаться еще как минимум года 2. А многие из этих проблем ждут решения уже давно, и откладывание их решения приведет в некоторых случаях к тому, что клубок противоречий станет неразрешимым. По крайней мере, внутренних ресурсов страны уже может не хватить. Соответственно, в этом отношении я бы негативно оценил стратегический выбор руководства страны: выбор между установлением структур и формированием институтов (демократии, партий, правил, норм) – и развитием реальных ресурсов экономического развития (рост производства, развитие социальной сферы). Выбор сделан именно в пользу формирования институтов, эти институты полностью отрываются от жизни, и складывается ситуация, когда институты, более или менее работающие в западных странах, в России не работают никак, а иногда даже работают в прямо противоположном направлении. Проявлением такого рода подхода можно считать, например, рассогласованность наших реформ и обеспечивающих их налоговых и неналоговых механизмов: формирование бюджета, расходы бюджета, контроль за исполнением бюджета и т.д. Все время получается так, что ни одно направление реформ не имеет ресурсного обеспечения. Я думаю, что это крайне негативная ситуация, в такой ситуации в принципе никакие реформы проходить не могут.

А для выборов это будет иметь следующие последствия. Арена выборов – виртуальная, телевизионная картинка. Линии противостояния – кто кого сборет – никому не интересны, даже самим активным субъектам процесса. Интересно другое: какую должность займет тот или иной партийный лидер. Но это, к сожалению, определяется не на выборах, а в совершенно других местах. Сколько власти будет у партий? У партий не будет власти, никогда и никакой. Возможно ли большинство в Пятой Думе? В пятой думе будет пропрезидентское большинство, оно будет формироваться за счет не одной фракции, а системы фракций, оно будет не стабильным, а ситуационным – в зависимости от того, как будет складываться процесс в Администрации Президента, потому что там тоже есть не одна группа влияния, и между ними происходит реальная борьба. Если Администрация выступает единым фронтом, то, естественно, Дума все принимает. Если возникают какие-то проблемы, это отражается, соответственно, в Государственной Думе. Но сама по себе Государственная Дума не является субъектом принятия решений: ни политических, ни экономических, ни социальных. Этот же кризис проявляется и в политическом консалтинге. Я совершенно не согласен с тем, что политический консалтинг бурно развивается, появляются новые молодые перспективные кадры, которые могут в регионах делать все, что угодно. Они могут делать только тогда, когда им деньги дают. А деньги им дают только тогда, когда те, кто эти деньги имеет и распоряжается соответствующим финансами, принимают соответствующее решение. И тогда совершенно все равно, кто будет чью кампанию вести. Неважно, кто является политическим консультантом у какой партии, на ее результат это повлияет очень несущественно. Наш политический консалтинг вообще попал в очень интересную ситуацию. Развивая манипулятивные технологии, политтехнологи фактически продемонстрировали тем, кто принимает политические решения, что самой эффективной в определении того, кто должен выиграть выборы, является работа административного ресурса, суды и конфиденциальные сделки. И на некоторых выборах, пока, к счастью, региональных, результаты выборов определяются вообще вне закона – я имею в виду красноярские выборы. Фактически это движение к определению результатов выборов чисто административным способом. Происходит отказ от технологий работы с избирателями. Работать теперь надо с органами власти и структурами крупного бизнеса, если вы реально хотите помочь своим политическим субъектам выиграть выборы.

В.Размустов:

Я буду следовать программе семинара. Пункт первый дает нам хорошую возможность поговорить о том, является ли PR-картинка отражением жизни. Почему в половине выступлений мы развинчиваем мифы, которые нами же были созданы. Договариваться с властью и с бизнесом начали еще в 1993 году, и в этом смысле я не вижу ничего нового: с избирателями в 1993 году тоже никто не работал. Откуда паника? В чем проблема? Я считаю, что мы идем, скорее всего, нормальным путем. Роль телевидения у нас объективно велика и будет усиливаться, во-первых, потому что это так во всем мире, во-вторых, потому что это в России единственный канал агитации. Если кто работал в избирательных кампаниях в регионах, то знает, что в деревнях газет не выписывают. Пробовали прямую рассылку, но почтовые ящики разбиты! Единственное средство агитации в этой больной тяжелой стране – телевизор. Конечно, эта картинка не будет соответствовать реальной жизни, но и в этом ничего страшного я тоже не вижу, потому что ни одни выборы никогда и нигде не решали проблемы страны, даже в благословенной Америке. Всегда есть аспект политической игры и аспект реальных проблем. Абсентеизм в Америке в худшие времена – 50%, в лучшие – 55%. Неявка избирателей – тоже тенденция так называемого цивилизованного мира, почему мы посыпаем голову пеплом и чувствуем себя какой-то ущербной страной? Да нигде выборы не решают проблемы страны, и нигде явка не бывает так уж высока. Это только в тоталитарных режимах явка 90%. Поэтому я бы и не стремился к высокой явке.

Основной вопрос предстоящих выборов – насколько политические партии будут интересны электорату. То, что выборы интересны политическим акторам, это само собой. Насколько им удастся доказать интерес выборов избирателям – это другой вопрос. При этом для акторов наши выборы являются критически важными. Совершенно ясно, что те акторы, которые сейчас не пройдут 5-процентный барьер, исчезнут из нашей политической жизни навсегда. Принят закон о партиях, установлено государственное финансирование партий, повышается процентный барьер, следовательно, тот, кто вылетает сейчас, не имеет никакой надежды на следующих парламентских выборах. Поэтому борьба будет очень жесткой. Жесткой будет борьба и на правом фланге, между СПС и "Яблоком", жесткой будет борьба и на левом фланге. В центре – "Единая Россия" борется сама с собой. Борется за право быть доминирующей силой в этой стране. К сожалению, это третья попытка "партии власти", у которой на каждых думских выборах партийный список обновляется на 50%. Пока ни одна правящая партия не дожила до следующих выборов, поэтому я категорически против того тезиса, что как Кремль сказал, так и будет. Кремль хотел "Выбор России", "Выбор России" не дожил до следующих выборов, Кремль хотел НДР, НДР не дожила до следующих выборов, Кремль хотел Рыбкина, Рыбкин вообще ни до чего не дожил. И нет никакой гарантии того, что "Единая Россия" как партия переживет следующие выборы. Значит, "Единая Россия" будет бороться сама с собой, и в этом ее самая большая проблема. Она не может себе позволить худший результат, чем относительное большинство в Государственной Думе, потому что эти парламентские выборы будут определять судьбу выборов президентских. Вопрос о рейтинге Путина стоит достаточно остро. У меня такое подозрение, что во многом это виртуальный рейтинг, тем более, что страна далека от социальной стабильности, события с "Норд-Остом" оставили очень глубокую рану в подсознании избирателей. Поэтому я думаю, что у Владимира Владимировича будут проблемы с рейтингом. Провал "Единой России", третий провал "партии власти", нанесет огромный моральный урон политической элите страны. Если проваливается "партия власти", значит, в стране нет объявленной политической стабилизации. И, наконец, сколько можно морочить голову Западу, – а мы ведь хотим быть Западом, – Президент не может быть без партии, не может пребывать вне партийной системы. Вертикаль власти не может висеть в воздухе. Запад уже давно говорит, что у политической системы России не могут отсутствовать социально-партийные корни. Вертикаль власти, присутствующая только в телевизионном ящике, вызывает у Запада сомнения. Мы обязаны иметь президентскую партию. И поскольку провал "партии власти" сильно ударит по авторитету Путина, я думаю, что власть серьезно вложится в эти парламентские выборы. Другое дело – насколько успешно. Пока власть не консолидирована; пока все разговоры о том, что как Кремль решил, так и будет, суть неправда; пока остается в силе тезис, что в России есть группы влияния и нет группы принятия решений. Что касается избирателей, я согласен с тем, что наличие пафоса выборов избирателю показать и доказать не удастся. Два года его уговаривали, что у нас политическая, экономическая стабилизация, что Владимир Владимирович Путин бессменный руководитель с высоким рейтингом, что он тефлоновый Президент. Избиратель в ответ на это действительно может на выборы и не прийти, не откликнуться даже на призыв Владимира Владимировича голосовать именно за эту партию. Вспомним феномен 1993 года, феномен ЛДПР, когда избиратель в принципе поддержал Ельцина с его Конституцией, а потом на парламентских выборах показал тому же Ельцину фигу в кармане. То же самое возможно и на этих парламентских выборах. Поэтому выборы очень непредсказуемы, как непредсказуемы любые парламентские выборы в России. И к тому же, я обращаю ваше внимание, у нас пока очень недооценен фактор ущемленной национальной гордости. Наше телевидение, наши комментаторы в последний год вели себя в стиле описанного Маяковским "плачущего большевика". Весной мы плакали – нас обидел Олимпийский комитет, потом нас обидели американцы, потом нас обидели японцы с футболом, потом нас опять обидели американцы, потом нас обидели европейцы с Калининградом… Сколько таких плачей было на протяжении всего года, по поводу того, что весь мир нас обижает? Да еще плюс реальная трагедия в Москве. Мы весь год формировали ущемленную национальную гордость. Осталось только кому-то поднести спичку, и на это, кстати, может пойти тот самый нарождающийся средний бизнес. Он может сработать на теме защите национальных интересов, интересов национального капитала, и ущемленной национальной гордости. Выборы будут очень непредсказуемыми, накал со стороны акторов будет присутствовать точно, а со стороны избирателей – если появится "темная лошадка", которая сыграет на теме ущемленной национальной гордости. Если такой лошадки не появится – может, и слава Богу – то явка будет невысокой, "Единая Россия" большинства не наберет, а Владимиру Владимировичу придется напрягаться на президентских выборах.

В.Римский:

Я хочу пояснить свою позицию. Я ни в коем случае не считаю, что выборы должны решать проблемы страны, и я этого не говорил. Выборы должны создавать политическую конкуренцию, а реальной политической конкуренции у нас на выборах не будет. Решения будут приниматься вне сферы публичной политики.

Е.Сучков:

Несколько слов о мифах. Вопрос известный и в науке хорошо описанный теоремой: "События, реальные в представлениях людей, реальны по своим последствиям". И, по-моему, говорить об этом так долго не имеет смысла Что касается политтехнологов и создаваемых нами мифов. Я себя отношу к этому цеху и честно говорю: да, мы создаем мифы, причем совершенно сознательно и иногда с корыстными целями. Лицемерить не собираюсь. Что касается Путина. Судьбу выборов определит устойчивость мифа "Путин". Это, простите, банальность. Олигархов было 12, стало 6. И что? Коррупция – посмотрите исследования Сатарова, динамика коррупции не просто положительная, она катастрофически положительная. Оргпреступность – что она, меньше стала? Внешняя политика – провал за провалом, если оценивать ее с точки зрения той же самой державной риторики, которая позволяет себе "Единая Россия". Вертикаль власти – она что, состоялась? Когда представители Президента в округах занимаются частным бизнесом, используя собственные властные полномочия? Вот результаты правления Владимира Владимировича Путина!

Д.Поспелов:

Я хотел бы попросить уважаемых коллег, рассуждающих о технологической стороне дела, жестко дифференцировать выборы по уровню, потому что выборы депутатов, губернаторов – это одно, выборы в местное законодательное собрание (краевое, областное) – совсем другое. И разбитые почтовые ящики совершенно никакой роли не играют. Давно уже на 10-тысячный округ нанимают 3 тысячи агитаторов, это легко можно делать на выборах в Думу, прецеденты уже есть.

Ю.Коргунюк:

Перед тем, как говорить о тех, кто будет биться на выборах, надо понять, между кем идет борьба за власть и за лидерство. Чем дальше, тем очевиднее становится, что идет борьба между предпринимателями, буржуазией – и бюрократией. Те времена, когда все решали те или иные фракции бюрократии, потихонечку уходят в прошлое, и выборы в Красноярском крае как раз явились свидетельством выхода на свет новой силы. Новый тип управленцев, с новой управленческой культурой и с новой управленческой этикой. Будущие выборы все сильнее будут проявлять именно эту тенденцию. Вместо борьбы бюрократии советского образца и бюрократии нового образца развернется борьба между двумя этими классами за лидерство в обществе. Переходя к выбором в Думу, мне кажется, действительно, стоит задать вопрос: а кто может претендовать на роль партии, отстаивающей интересы бизнеса? Если бы у нас не было такой избирательной системы, все было бы понятно, предприниматели избирались бы по мажоритарным округам и уже в Думе вели бы свои дела. При существующей системе нужно выбирать из того, что имеется. Конечно, можно создавать собственную партию, но если "партия начальства" создается быстро, практически мгновенно, то "партия бизнеса" создается с очень большим трудом. На это требуются долгие годы, как это было и на Западе. Вопрос в том, какая из существующих партий сможет совершить маневр и выдать себя за партию бизнеса. Много говорилось о противостоянии крупного и мелкого бизнеса. Мне кажется, противостояние складывается по другой линии: между бизнесом "домашним", то есть бизнесом начальства, который кормится скорее от казны, нежели чем от предпринимательской деятельности, и бизнесом независимым. Любой, кто имел дело с представителями мелкого и среднего независимого бизнеса, может подтвердить, что там растет ярая классовая ненависть к начальству всех типов, всех уровней и рангов. Эту часть бизнеса можно, конечно, попытаться мобилизовать темой поруганной национальной гордости, и это будет делаться, но у этого бизнеса есть и более насущные проблемы. Если перебрать тех, кто может претендовать на роль защитников интересов бизнеса, исходя из существующего набора партий, то такой партией может стать СПС. Хотя сегодня она не выглядит как буржуазная партия, во многом ее судьба зависит от того, насколько она готова к такому маневру. Если возможность для такого маневра будет найдена, то, мне кажется, СПС сможет получить неплохой прирост. Если же выяснится, что СПС к такому маневру неспособна, бизнес найдет другой способ выхода на политическую арену. Время выхода на арену бизнеса как социальной и политической силы уже подошло, и нынешние выборы это зафиксируют.

И.Солярский:

Здесь называлась цифра – 70% электората, индифферентного к выборам. Так вот, я как раз отношусь к этим 70%. Я ни разу не голосовал, не ходил ни на одни выборы, хотя не считаю себя политически пассивным человеком. Явка избирателей на выборах будет низкой по той причине, что существующие партии просто не попадают в электорат. Если мы рассматриваем наши партии линейно: левые, партии, центр, то электорат – это даже не объем, а еще более сложная структура, и она никак не накладывается на голосующую часть населения. Не более 30% пойдет на выборы, и из этих 30% какая-то часть еще и проголосует против всех. Распределение симпатий и антипатий между существующими партиями довольно легко спрогнозировать еще и по той причине, что в новом обществе мы живем всего 10 лет, а сформировались все мы при другой идеологии, которая была господствующей в Советском Союзе, и большинство из нас эту идеологию и исповедовало, не будем этого отрицать. И поэтому наряду с материальным расслоением у нас все еще имеет место идеологическое расслоение. Люди примыкают к правым, к левым, к центристам, и слава Богу, что это расслоение происходит еще более или менее мирно. Если вспомнить предыдущие острые идеологические расхождения, то они выливались в миллионы жизней, я имею в виду 1917 год. Я бы сравнил выборы с аукционом по "Славнефти", который Кудрин назвал "честным аукционом". Тем более не секрет, что различные фальсификации, подтасовки – не буду говорить слово "жульничество" – все это присутствует. Поэтому дай Бог, чтобы выборы были честными. Конечно, это благое пожелание и не более.

У нас действительно сейчас нет партии, которая отстаивала бы интересы малого, среднего, крупного бизнеса. Крупный бизнес, впрочем, сам может за себя постоять, и не мне вам объяснять, как он это делает и насколько эффективно. Но партия защиты бизнеса формируется. Она еще не является партией, но объединение крупного бизнеса уже существует, это РСПП. И она уже сейчас является крупной политической силой, оказывающей серьезное влияние на процесс принятия решений нашими политическими руководителями. И не учитывать факт формирования такой политической силы, на мой взгляд, неправильно. А вот чего у нас не достает – как раз той политической силы, которая могла бы действенно защищать средний и малый бизнес. Потому что, ни для кого не секрет, средний и малый бизнес – это вопрос выживания экономики. На одном крупном бизнесе страна жить не может. А мы сейчас живем на нефтегазовом комплексе, потому что это была единственная структура, которая была – хорошо ли, плохо ли – вовремя приватизирована. И это сейчас единственная отрасль экономики, которая развивается.

Д.Поспелов:

Многие высказывания коллег напомнили мне славные советские студенческие времена: история КПСС, основы марксистско-ленинской философии, политэкономия и так далее. Уважаемые коллеги, давайте жить современной жизнью, давайте отдавать себе отчет в том, что нет классового деления уже давно, нет понятий "правые", "левые". На том же Западе давно уже не отличить либерала от консерватора или от демократа. Нет этого ничего. Почему мы все еще пользуемся терминами конца XIX-начала XX века? Невозможен 1917 год по определению! Нет сейчас революционных матросов, нет сейчас рабочего класса, нет беднейшего крестьянства, вообще его никакого нет – как политической силы, способной реально за вилы и пойти выкалывать глаза помещичьим лошадям и сжигать помещичьи библиотеки. Мы уже ушли из индустриального общества; мы уже живем в информационном обществе, в нем другие технологии, другие акценты, а мы все держимся за старые нефасонные штанишки марксизма, бихевиоризма и т.д. Был недавно в саратовском университете, очень сильная вроде бы школа, общался с тамошними политологами. Студенты-политологи такое говорят! Они учатся по учебникам, написанным в США в 60-х годах, у нас сейчас переведенными, и это выдается за светоч мысли. Преподаватели политологии – бывшие преподаватели истории партии, в лучшем случае. Но мы-то сейчас, так же послушно и безропотно, повторяем: "левые, правые, центр"… Нету этого ничего! Бабушка, которая голосует за КПРФ, в воскресенье с утра идет к службе. Классическая идеология уходит на второй план. Давайте перестанем сами себе вешать лапшу на уши. Давайте понимать, что наступили новые времена.

Что касается представителей бизнеса. Не нужно им создавать партию. Вы посмотрите, что в регионах с "Единой Россией" творится. 90% региональных структур "Единой России" – это средний бизнес регионального уровня. Если они эффективно, грамотно подойдут к этому, то они смогут подмять под себя эту партию. И последнее – по поводу РСПП. Да, можно говорить, что она что-то решает, что она является политической силой. Но это мамонт. А мамонты в конце концов вымирают.

С.Каспэ:

Коллеги! Семинар заканчивается методологическими спорами, спорами о нашем собственном профессиональном арсенале. Мне кажется, мы все согласны с тем, что в следующем году нас ждут интересные события. Поэтому нам, безусловно, понадобится совершенствовать наш арсенал – с тем, чтобы через год собраться здесь и посмотреть, что произошло в действительности.